Харлисс сказала, что шербонская няня Лео не она. Я только попыталась сделать то, что считала правильным, сэр Хью, вы должны мне поверить. Я ненавижу, когда обижают детей! Особенно таких маленьких.
— Когда лорд Шербон узнает об этом, он…
— Я сама расскажу ему, — немедленно откликнулась Микаэла. — Я была не права. Я признаюсь ему в том, что произошло, и смиренно приму его наказание.
— Пока у него нет желания развлекать вас, мисс Фор-чун, — сообщил Хью, и хотя подчеркнул ее фамилию, которую Микаэла воспринимала как прозвище, она поняла, что гнев его потух. — Мы с Лео сообщим ему о случившемся прямо сейчас. Если он пожелает отослать вас…
— Тогда я уеду, — спокойно произнесла Микаэла и перевела взгляд на Лео. — Но, надеюсь, я останусь. Мне бы очень хотелось, чтобы мы с тобой подружились, Лео. Ты любишь петь?
Лео пристально посмотрел на нее, затем едва заметно кивнул.
Микаэла улыбнулась:
— И я люблю! Может быть, мы немного поиграем позже, если сэр Хью позволит. Мы можем погулять во дворе и вместе попеть песни. Хочешь?
Лео снова кивнул, на этот раз более заинтересованно Неожиданно, к великому удивлению Микаэлы, он протянул пухлую ручку и быстро коснулся ее волос.
— Той оосы диные, — смущенно сказал он. Микаэла улыбнулась и подмигнула ему.
— Да, они длинные. И они в беспорядке, потому что я только что встала с постели. — Она посмотрела на Хью и тихо спросила: — Все в порядке?
Тот что-то проворчал и наклонился к Лео:
— Ну, пойдем, Тошнилка, может быть, увидишься с мисс Форчун позже, после того как поспишь. — Он повернулся, чтобы уйти, но остановился, когда Микаэла поднялась на ноги, и его слова были предназначены только для ее ушей. — Если вы сделаете что-то еще, угрожающее этому ребенку, я сдеру с вас шкуру. Думаю, что вы не что иное, как ходячее несчастье, и не продержитесь здесь и недели. Итак, я делаю вам первое и последнее предупреждение, мисс Форчун. Мы поняли друг друга?
— Нет, не поняли, — прошептала Микаэла. — Я совершила ошибку, Хью, но я сегодня же утром исправлю ее. Мне не важно, что вы человек лорда Шербона. Больше не смейте мне угрожать или обвинять меня в том, чего я не совершала. В противном случае с вашей стороны будет благоразумно закрыть дверь вашей комнаты на щеколду изнутри на ночь. Если вас выводят из себя обязанности, которые возложил на вас милорд, и вам тяжело терпеть мое присутствие, передайте ему, чтобы он сам имел со мной дело, потому что если я когда-нибудь покину Шербон, это будет только по его указанию. Всего доброго.
Микаэла отвернулась и закрыла за собой дверь прежде, чем Хью успел ей ответить. На всякий случай она задвинула щеколду и снова легла в постель.
— Она перевернула все в Шербоне вверх дном, — с отвращением сообщил Хью, когда помогал Родерику в его ежедневных физических упражнениях по растяжению и скручиванию. — Говорю тебе, Рик, она тебе не подходит.
— Ох! Хью, не так сильно, а то оторвешь мне ногу!
— Извини. Я пытался вышвырнуть ее из Шербона утром, после того, что случилось с Лео. Я бы так и сделал, если бы не знал, какой хитрой может быть Харлисс. Пока я оправдываю мисс Форчун за недостаточностью улик.
— Очень любезно с твоей стороны, — сухо отозвался Родерик.
— Да, это так. Хотя, должен признаться, на меня произвело впечатление то, как она обошлась с безжалостной Харлисс.
Родерик поднял брови, ожидая подробного рассказа.
— Та теперь отвечает за уборные в Шербоне. Родерик мрачно хмыкнул:
— Вполне подходящее для нее занятие. Мне бы это и в голову не пришло.
— Очень остроумно, согласен. Но все же, боюсь, мисс Форчун не подойдет. — Хью освободил колено друга и жестом показал ему повернуться к нему бедром. — Она… странная. Совсем не то, что я ожидал.
Родерик поднял колено немного выше, свернул его влево и вздохнул от усилия. Работа с этой стороной была легче.
— Сам Шербон далек от того, чтобы его можно было назвать нормальным, Хью.
— Это правда, но я беспокоюсь не о ней. Она наглая. И весьма болтлива.
— Может, она чем-то напоминает тебя самого? Хью фыркнул:
— Она требует встречи с тобой после каждого нашего неблагоприятного разговора.
— Это не так уж и странно, — заметил Родерик. — Разве все кандидатки не высказывали такого же желания? Увидеть мужчину, за которого они выйдут замуж?
— Да, было такое, — терпеливо согласился Хью. — Но мне кажется, мисс Форчун действительно имеет это в виду.
Гордость Родерика была слегка уязвлена, но он постарался не обращать на это внимания. Хью был честным и прямолинейным, и Родерик ценил эти качества в друге во всех остальных аспектах их совместной жизни в Шербоне. Он говорил себе, что не может разбираться и решать, когда Хью был и когда не был честным и откровенным.
Родерик не считал себя жеманной девицей, которая требовала, чтобы правда подавалась в меду.
— Где она сейчас? — спросил Родерик, желая сменить тему разговора, чтобы не впасть в один из приступов черной меланхолии.
— Она во дворе с Лео, собирает цветы и поет, — насмешливо сообщил Хью. — Я бы не позволил этого, но малыш был очень настойчив. Сомневаюсь, что мисс Форчун допустит хоть какую-то угрозу в отношении его после моей утренней головомойки, — она была достаточно наказана. И то, что Лео с ней, дает мне хоть небольшую передышку. Итак, я говорю: пусть Шербон немного отдохнет. После происшествия с Харлисс мисс Форчун не может остановиться — приказала все вычистить, вымыть, вставить в подсвечники новые свечи! — Хью покачал головой и хмыкнул: — Есть такая вещь, как сверхувлечение.
Родерик крякнул, но держал язык за зубами до конца растяжения — физической нагрузки, которую от него каждый день требовал его друг. Микаэла Форчун заинтриговала его, и он проклинал свое телесное уродство, мешающее ему увидеть девушку при свете дня. У него было мало надежды, что она останется, но ее так называемое сверхувлечение грело его сердце, и Родерик не хотел делать что-то, что может испугать ее и заставит покинуть замок. Ему хотелось лучше выглядеть, обрести большую подвижность, и чтобы шрамы не так сильно уродовали его. Может быть, если свет за вечерней трапезой будет слабым, он придет в капюшоне…
Но нет. Это может испугать ее еще сильнее. Ему просто не остается ничего иного, кроме как ждать.
Мысленно он представлял себе ее, но при воспоминаниях о ее приезде и его ночных вылазках…
— Я думаю, это хорошо, что она стремится проводить время с Лео, — сказал Родерик, когда Хью помог ему поднятьея с пола и добраться до кресла. — Какая из тебя няня, Хью!
— Мы отлично ладим друг с другом, — возразил Хью.
— Не сомневаюсь в этом, — сказал Родерик, принимая кубок с вином и добавленными в него растолченными сухими травами, помогающими преодолеть жесткость в суставах и боль, которые он постоянно испытывал после ежедневных пыток, в которые превращались физические упражнения с Хью. — И я вовсе не обвиняю тебя в том, что ты плохо заботишься о ребенке. Но твое поведение при общении с некоторыми лицами оставляет желать лучшего. Ты вынужден был отбиваться от женщин в Константинополе — как ты развлекаешься здесь?
— И ты собираешься читать мне проповеди по поводу моих возлюбленных? — вопросил Хью. — Кроме того, ты забываешь пир в Торнфилд-Мэноре, в тот вечер я прекрасно со всем справился. — Он подмигнул Родерику, и тот рассмеялся:
— Ты прав, Хью. Мне следовало помнить об этом. — Некоторое время он сидел, глядя в свой кубок и ожидая, когда наступит ощущение теплоты и приятного возбуждения. Возможно, были и другие средства, чтобы улучшить его физическое состояние. Может быть, надо больше работать над собой, больше двигаться. — Что, если я увеличу число моих упражнений, как ты думаешь, Хью? — неожиданно спросил он, пока его не покинуло приподнятое настроение. — Не стану ли я тогда лучше двигаться?
