Она подняла взгляд на мужа и сказала:
– Тетя Келли была права. Я думаю, что опасность, угрожавшая мне, исчезла за этой дверью несколько минут назад.
– Я люблю тебя, ангел, – сказал Гордон и, не в силах сдержаться, снова поцеловал ее зовущие губы.
– И я люблю тебя, – ответила Роберта.
Не обращая внимания на толпу придворных, все еще наблюдающих за ними, она схватила руку мужа и приложила к своему животу, который слегка зашевелился в этот момент от движений ребенка. И с сияющими глазами, в которых, казалось, отразилась ее душа, прошептала:
– Увези нас домой, Горди. Увези нас в Хайленд, в родные края.
Гордон кивнул и поднес ее руки к губам. Сначала поцеловал правую руку, а потом,
устремив свой взгляд на нежный цветок Афродиты, темнеющий на ее левой, приложился поцелуем и к нему.
– Миледи, я весь в вашем распоряжении. Ваше желание для меня закон.
С этими словами он подхватил Роберту на руки и вынес из аудиенц-зала.
Малыш появился на свет восьмого февраля, в первую годовщину со дня смерти Марии Стюарт, в такую ужасную хайлендскую пургу, какой не помнили даже старики. Гордон назвал сына Хантером , в честь того памятного лета в охотничьем домике, когда он сделал Роберту своей женой.
А вслед за тем появилась и она, их маленькая дочка. Совершенно неожиданно, через четверть часа после брата, который оказался проворней ее. И Роберта назвала свою дочь Марией в память о казненной шотландской королеве Марии Стюарт.
А на другое утро, когда все волнения, связанные с появлением на свет новых наследников Инверэри, были уже позади, мать и отец остались одни в своей комнате. Прислонившись к спинке своей кровати, Роберта баюкала дочь на руках, в то время как Гордон, сидя рядом с ней, прижимал к груди сына.
Когда раздался стук в дверь, Гордон взглянул на жену и спросил:
– Ты готова принять посетителей, ангел?
Роберта кивнула.
– Надеюсь, Гэвину понравится его сестренка.
– Входите, – позвал Гордон.
Дверь медленно открылась. И тут же мальчишеский голос приказал:
– Назад, Смучес!
Но Смучес не послушался и первым влетел в комнату. Вслед за ним вбежали Гэвин и Дункан. Затем вошел герцог и, подхватив собаку на руки, улыбнулся, глядя на гордых родителей.
С жадностью мальчики принялись разглядывать своих крохотных брата и сестру.
– Он такой маленький, – разочарованно сказал Дункан, стоя рядом с отцом.
– А она вся сморщенная, – трагическим шепотом проговорил Гэвин.
– Все младенцы маленькие и сморщенные, – успокоил их дед. – Как только они подрастут, кожа разгладится.
– А я никогда не был таким маленьким, – заявил Дункан.
– Я тоже, – поддакнул Гэвин.
– Вы готовы, ребята? – серьезно посмотрев на них, спросил герцог Магнус.
Мальчики кивнули и встали на колени перед отцом, держащим на руках их маленького брата. Герцог вынул из ножен кинжал с рукояткой, украшенной драгоценными камнями, и передал его старшему внуку.
Дункан взял кинжал и, подняв его высоко вверх, произнес торжественным тоном:
– Всем святым и этим родовым кинжалом Кэмпбелов я клянусь в нерушимой верности Хантеру Кэмпбелу, будущему господину Инверэри и Арджила.
Потом Гэвин взял из рук брата кинжал, поднял его вверх и… забыл свою речь. Он растерянно оглянулся на Роберту, она кивком подбодрила его, и тогда он произнес:
– И я тоже.
– Спасибо вам, сыновья, – сказал Гордон. – Я горжусь вами.
– Это было прекрасно, – подхватила Роберта.
– Я научу Хантера, как совершать набеги на другие кланы, – заявил Дункан.
– А я научу Марию танцевать, – с улыбкой сказал Гэвин.
– Ну а теперь пора за уроки, – вмешался герцог Магнус. – Вы сможете повидать ваших братика и сестричку завтра утром.
Гордон взглянул на Роберту, и она кивком ответила на его безмолвный вопрос.
– Дункан, мы с леди Робертой хотели бы, чтобы ты стал крестным отцом Хантеру, – сказал он сыну.
– Я согласен, – ответил Дункан, надувшись от гордости.
– Гэвин, подойди сюда, – позвала Роберта. А когда мальчик подошел к постели, спросила: – Тебе нравится твоя сестренка?
Гэвин кивнул. Он коснулся пальцем крошечной ладони малышки и, почувствовав, как та своей слабенькой ручкой вдруг ухватила его за палец, ласково улыбнулся ей.
– Ты бы хотел стать крестным отцом Марии? – спросила Роберта.
– Я буду защищать ее всю свою жизнь, – пообещал Гэвин, и его серые глаза, так похожие на отцовские, заблестели от волнения.
– А ты убьешь чудовище, если оно появится у нее под кроватью? – спросил Гордон.
Гэвин торжественно кивнул и, приблизившись к сестре, прошептал:
– Миледи, ваш защитник с вами.
Герцог Магнус повел внуков к двери, но в последний момент Гэвин снова подбежал к кровати.
– Я люблю вас, леди Роб, – сказал мальчик, целуя ее в щеку. – Спасибо вам за сестренку.
– Милый, – со слезами на глазах отвечала Роберта. – Я тоже люблю тебя.
Гэвин снова поцеловал ее в щеку и громким шепотом спросил:
– Как вы думаете, кроме братьев, Мария захочет себе и сестренку?
Гордон весело хмыкнул, и жена укоризненно взглянула на него. А повернувшись к мальчику, она сказала:
– Возможно, Мария и захочет сестренку. Но мы спросим ее об этом, когда она немного подрастет.
Как только отец и сыновья вышли, Гордон встал и бережно уложил Хантера в колыбельку. Потом взял Марию из рук матери и уложил рядом в другую колыбель.
Вернувшись к постели, он заключил жену в объятия и нежно поцеловал. А когда она удовлетворенно вздохнула, прижал ее голову к своей груди.
– Спасибо тебе за сына и за дочь.
– Пожалуйста, милорд. – Роберта улыбнулась, глядя в его потеплевшие серые глаза, но тут ей самой на глаза навернулись нежданные слезы. – И тебе спасибо, что подарил мне дом, где мне действительно хорошо.
– Хочешь, я опять повторю те слова? – тихо спросил Гордон.
– Да, ты ведь обещал говорить мне их каждый день всю нашу жизнь.
– Я люблю тебя больше жизни, мой нежный ангел, – прошептал Гордон голосом, хриплым от волнения. – Только тебя! Навсегда!..
– Я тоже люблю тебя, Горди, – отозвалась вслед за ним Роберта, и губы их встретились в нежном поцелуе. – И всегда буду любить. «Ты один, и никто другой».
