Гаррис пришел к выводу, что слово «если» было самым значимым. Не вызывало сомнений, что дядя не имел намерения оставлять его в живых. Но бросить Олдема в такой момент он, безусловно, не мог. Нет, не мог. Гаррис вернул записку Берлингтону с заверениями, что встретится с ним. Уже утром.
Это давало ему восемнадцать часов на самостоятельные розыски Олдема. Резкий стук в дверь дал ему понять, что, возможно, найти для этого время окажется весьма затруднительно.
Ожидая новый раунд оскорблений от Берлингтона, он подошел к двери. Но получил оскорбление более личного характера. От лорда Растмура.
Не успел Гаррис открыть дверь, как человек замахнулся кулаком ему в лицо. Лишь благодаря хорошей реакции Гаррис успел отвернуться и нос его остался цел. Вот дерьмо! Очевидно, слух о ночном происшествии дошел до брата Пенелопы.
— Ублюдок! Мало того что третировал мою сестру как шлюху, так еще и разбил ей сердце!
— Приветствую, Растмур, — произнес Гаррис, проверяя челюсть.
К его удивлению, челюсть оказалась целой.
— Не закрывайте глаза на факты, Честертон. Она вам доверяла! Но, черт подери, сегодня утром явился ваш дядя и рассказал, что обнаружил вас ночью в двусмысленном положении с леди Берлингтон — спустя всего несколько часов после того, как я застал вас с Пенелопой. Но тогда я оставил дело без последствий, полагая, что ваши поступки продиктованы влюбленностью. Я мог простить то, но не это, Честертон. Пенелопа — не игрушка, с которой можно обращаться подобным образом!
— Если я правильно вас понял, вы отменяете свадьбу?
— Отменяю свадьбу? Я вызываю вас на дуэль!
— Что ж, в таком случае вам придется встать в очередь, Растмур. По-моему, Берлингтон вас опередил.
Он промокнул нижнюю губу, которая опухла и начала кровоточить.
— Ваш дядя, насколько мне известно, сомневается в том, что вы рискнете встретиться с Берлингтоном.
— У меня нет желания убивать этого пустозвона, а еще меньше — желания убивать вас.
— В таком случае вы трус.
— Нет, просто у меня накопилось много дел, которые мне предстоит сделать на этой неделе.
— Вы хуже, чем мерзавец! — прорычал Растмур. — Что, неужели в городе остались еще чужие жены, с которыми вы не флиртовали?
— Послушайте, есть вещи, о которых вы ничего не знаете. Ваша сестра в полном порядке. Я не тронул ее. Она все в том же состоянии, в каком я ее нашел.
— Не хотите ли сказать, что она не целомудренна? Да, у нее было уже несколько женихов, но…
— Уж не намекаете ли вы на то, что она могла позволить им определенные вольности? Кто в таком случае оскорбляет ее? Черт подери, Растмур, если вы поднимете на нее голос или обвините ее в…
— Я обвиняю ее лишь в том, что она поверила вам, сэр. И взгляните, что за это получила. Разбитое сердце!
— С ней все в порядке; и без меня ей будет гораздо лучше, чем со мной.
— Не стану это оспаривать. С ней все будет в порядке, и без вас ей лучше. Более того, я позабочусь, чтобы она находилась вне зоны вашей досягаемости, пока она будет приходить в себя. Я отправляю ее в Египет.
— В Египет? Боже милостивый! Но вам не кажется, что это слишком сурово?
— Она много лет умоляла меня позволить ей туда поехать. Если бы вы любили ее хоть немного, то заметили бы, что она увлечена Египтом.
— Она никогда не заикалась об этом. Египет? Вы уверены?
— Конечно, уверен! Она все же моя родная сестра, черт подери! Я не отпускал ее раньше, но теперь жалею об этом. Я должен был разрешить ей отправиться в Египет. Тогда она не стала бы вашей жертвой.
— Пенелопа Растмур никогда не была ничьей жертвой, — возразил Растмур.
Теперь он всерьез задумался о том, не стали ли они все ее жертвой. Она увлекалась Египтом. Мог бы и догадаться, ведь она носила этого скарабея. И он встретил ее в той комнате в доме Берлингтона. Ему следовало обратить на это внимание. И она знала, что тот объект в ее руках был фаллосом. Что еще знала она о пропавших артефактах?
Девушка была ключом ко всему.
— Я позабочусь о том, чтобы она больше никогда с вами не встречалась, Честертон.
Похоже, она с самого начала рвалась в Египет, разве нет? И торговалась по этому поводу с братом. И все они были пешками в ее игре. И вот теперь она добилась того, чего хотела. Но зачем? Что она получит от этой поездки в Египет? Привезет еще какие-то археологические находки, чтобы продать по высокой цене? С кем она сотрудничала?
— Как я уже сказал, Растмур, есть вещи, о которых вы не знаете.
— Я знаю достаточно, чтобы не подпускать вас и близко к моей сестре.
— Смею вас заверить, — сказал Гаррис, торопясь избавиться от незваного гостя, чтобы обдумать то, что стало ему известно, — мне бы не пришло в голову портить невинную девушку.
Что исключало ее из списка.
— И вы не станете распускать в городе дурные слухи о ней?
— Не стану. Хотите верьте, хотите нет, Растмур, но я с большим уважением отношусь к вашей сестре.
Теперь он стал уважать ее еще больше, когда понял, с каким блеском она провела игру. И выиграла.
Растмур пристально смотрел на него, словно пытался определить, верить или нет заявлению Гарриса. Но в конце концов поверил.
— Ладно, хорошо. Полагаю, что нам не нужно встречаться на поединке.
— Какое облегчение.
— Но предупреждаю вас…
— Да, да. Я больше не должен искать встреч с Пенелопой.
— Проклятие, не называйте ее по имени!
Гаррис виновато кивнул:
— То есть я не должен больше видеться с мисс Растмур.
— Вы чертовски правы, не должны.
С этими словами Растмур снова нахмурился и направился к двери. Бросив на прощание предупредительный взгляд, вышел. Можно было не сомневаться, что человек потребует от него соблюдения данного слова. Жаль. Их отношения вновь обострятся, когда Гаррису придется нарушить слово и найти способ, как задать девушке ряд вопросов.
Он прождал достаточно долго, давая Растмуру возможность скрыться из виду, затем взял перчатки и шляпу, чтобы выйти и осуществить задуманное. Его остановил стук в дверь, прозвучавший, однако, менее настойчиво, чем все предыдущие, на которые он уже ответил сегодня. Вот незадача, какие еще неприятности принес ему очередной визитер?
Гаррис открыл дверь с большой осторожностью и чуть не выпрыгнул из собственной шкуры, когда увидел на пороге мисс Растмур, уставившуюся на него в нервном ожидании.
— Боже правый! Что вы здесь делаете?
— Я пришла предупредить вас! — объявила она. — Энтони очень рассержен.
— Я догадался. Вы с ним только что разминулись.
— О нет, я надеялась его опередить.
Гаррис выглянул наружу, чтобы убедиться, что маленькая идиотка в самом деле одна.
— Боже правый, Пенелопа. Вы пришли одна? Но это далеко от фешенебельного района.
— Значит, у меня меньше шансов встретить знакомых, верно?
— Дело не в этом. Это не слишком хорошая затея — молодой даме разгуливать по городу в одиночку!
— Вы должны быть по крайней мере благодарны, что я решила прийти, чтобы предупредить вас,
