древний. Его темные волосы уже начали вовсю седеть и, похоже, давно не знали гребня. В какой-то момент их взгляды встретились, и человек показался ей знакомым. Лорд Гарри! Но нет, лорда Гарри не могло здесь быть, а этого мужчину она не знала. Просто наркотик еще продолжал действовать. Очевидно, когда она еще пребывала в безопасности стен своего дома, ее похитители дали ей что-то, чтобы впала в беспамятство. Какое омерзительное чувство.
Интересно, сколько времени она находилась без сознания в обществе этого незнакомца? И где ее похитители? Что они собираются с ней сделать? Она попыталась подняться с пола.
Человек лишь улыбнулся ей и похлопал ее по руке.
— Успокойтесь, дорогая. Расслабьтесь. Никто вас не обидит.
Какие странные слова он говорит, когда ее одурманили, похитили и бросили на пол! С чего он взял, что эти злодеи не имеют намерения причинить ей зло? Память постепенно возвращалась. Она вышла из своей комнаты в коридор и слушала, что говорит Энтони, когда… Боже! Она была в ночной сорочке!
Не стоило пытаться придать своему виду больше скромности. Она сидела на пыльном полу с незнакомым мужчиной в ночной сорочке и тонком пеньюаре. По крайней мере, одежда все еще была на ней, и Пенелопа плотнее укуталась в пеньюар. Слава Богу, что похитившие ее бандиты не раздели ее.
— Пожалуй, здесь прохладно, — сказал мужчина, неверно истолковав ее жест.
Его собственная одежда была измята, но он не обращал на это никакого внимания. Наблюдая за ним в тусклом свете лампы, Пенелопа не могла не отметить жалкого состояния его сюртука, не говоря уже о старомодности покроя. Она почти улыбнулась, вспомнив, как выглядел лорд Гарри при их первой встрече. Правда, этот джентльмен не был таким заросшим и лохматым. Хотя было видно, что большого значения своей внешности он не придавал. Как, возможно, и ее, понадеялась Пенелопа.
Но что они здесь делали? Кто схватил ее? И при чем здесь этот добрый взъерошенный человек? Наверняка он не враг, но тогда почему он находится здесь с ней?
Он затеял в тени какую-то возню, и Пенелопа напрягла глаза в попытке разглядеть, что он делает. В воздухе запахло пылью и сыростью. У Пенелопы запершило в горле.
— Вот, возьмите, если вам холодно, — сказал он, вернувшись с большим свертком клеенки.
От нее несло тухлой рыбой. По крайней мере, Пенелопа могла этим прикрыться. Находившийся с ней человек не представлял собой непосредственной угрозы, но в любой момент могли вернуться ее похитители. Кто знает, что у них на уме и что могут сделать с довольно привлекательной и, по существу, беспомощной молодой женщиной в ночном одеянии? Возможно, пахнуть отбросами и распадом было не такой уж плохой идеей. Пенелопа накинула на себя плащ и поморщилась.
— Боюсь, здесь в порту не хватает сладких запахов, — сказал человек. — Но по крайней мере вы не будете дрожать.
— В порту? Мы в порту?
— Думаю, что да, хотя меня доставили сюда почти в таком же состоянии, как и вас.
— И зачем они это сделали? Что им от нас нужно?
Он пожал плечами, что добавило морщинок его и без того мятому сюртуку.
— Выкуп, наверное.
— Выкуп?
Это звучало зловеще. После того, что она причинила Энтони, было, вероятно, чересчур оптимистично надеяться, что он заплатит деньги, чтобы ее вернуть.
— По этой причине они и схватили меня, хотя первыми на меня охотились египетские лоялисты, а кто эти люди, я не имею представления.
— Египетские лоялисты?
— Да. Боюсь, это длинная история. Я думал, что все разрешилось, когда они сдали меня и позволили привезти обратно в страну, но, очевидно…
— Постойте минутку… это вы о чем? Кто нас похитил?
— Видите ли, я не очень-то знаю, кто привез вас сюда. Меня схватили в Каире и держали там под арестом. Вы не из Египта, насколько я понимаю?
— Да нет же, Господи! Я из Лондона. Мы все еще в Лондоне, да?
— Да, это Лондон, хотя раз они держат нас в порту, это значит, что могут с легкостью переправить в любое другое место.
— В любое другое место? Боже! Куда еще могут нас отправить? В Египет?
— О, сомневаюсь. Боюсь, что там я отныне нежеланный гость.
Мог ли наркотик до сих пор туманить ее мозг? Все представлялось бессмысленным. Этот человек и вправду говорил о Египте? Наверное, это ей снится, хотя она не могла припомнить, чтобы сон так дурно пах. Но как это удивительно, что человек утверждает, что прибыл из Египта. Это не могло быть простым совпадением. Наверняка это как-то связано с теми древностями, которые она видела у лорда Берлингтона, и скарабеем, который забрал у нее лорд Гарри, и…
Лорд Гарри! Наверняка он причастен к этому! Она ведь ни разу не сталкивалась ни с какими преступниками, так что он единственное звено, связывающее ее с произошедшим. И он был в ее доме. Да, конечно, она не сомневалась в том, что он был причастен. Она отчетливо вспомнила его голос, доносившийся снизу, когда он говорил с Энтони о… похитителях.
О! И еще было это письмо от Марии. Она чуть не забыла о нем. Мария сбежала с лордом Гарри, но он вернулся и начал говорить о похитителях, и она испугалась, что с Марией случилось что-то ужасное, и…
Но тот разговор о похищении не имел к Марии никакого отношения. Проклятие! Лорд Гарри говорил о ее похищении. Тогда почему он обсуждал это с Энтони, если собирался ее похитить? Может, отвлекал Энтони, пока его наемники осуществляли задуманное? Да, это представлялось логичным. Но тогда что случилось с Марией? И где бедный Энтони?
От этих мыслей у нее участилось дыхание. Это все сделал лорд Гарри. Иного объяснения быть не могло. Сначала он похитил ее сердце, потом ожерелье и вот теперь — ее саму. Чтобы требовать выкуп, как сказал этот господин. Да, все это было очень похоже на лорда Гарри.
Пенелопа от всей души пожалела, что не родилась мужчиной, чтобы использовать пару крепких словечек, которые слышала как-то от Энтони, когда тот выругался в сердцах, не зная, что его могут услышать нежные уши. «Черт!» и «Проклятие!» едва ли были в состоянии отразить всю силу ее эмоций. Она была вне себя от злости. И немного напугана. И с разбитым сердцем. Да, у нее имелись все основания сожалеть, что она не родилась мужчиной. Она бы тогда не обратила внимания на этого красивого мерзавца.
Но как женщина она ничего не могла сделать, лишь подтянула к груди колени и, крепко обняв их, разрыдалась. Это было в высшей степени малодушно и в высшей степени досадно. Ей не хотелось плакать, но глаза сами наполнились слезами.
— Ну-ну, успокойтесь, милая мисс, — сказал человек, опускаясь рядом с ней на корточки. — Все будет хорошо. Я уверен. Они, разумеется, не схватили бы вас, если бы не знали, что у вас обеспеченная семья, которая пожелает вас вернуть. Лучше думайте о том, что ваш отец тут же выложит деньги, и к полудню вы будете дома.
— Мой отец давно умер, — ответила она.
Она чувствовала, что у нее опухает лицо. Вот досада! От нее воняло рыбой, из носа текло, на нее страшно было смотреть. Что могло быть хуже?
— Тогда у вас, наверное, есть брат или дядя… — продолжил мужчина, став сам похожим на заботливого старого дядюшку.
— Мой брат, — ответила она, вытирая нос непрезентабельным куском ткани, — он будет препираться несколько дней, прежде чем согласится отдать за мое возвращение хотя бы два шиллинга. Если… вообще согласится что-либо заплатить.
— Ну-ну. Сейчас не время себя жалеть.
Он это серьезно? Как раз сейчас было самое время себя пожалеть! Мало того что ее похитили какие- то подонки, так еще бросил родной брат и жестоко предал бессердечный обольститель, в которого она позволила себе влюбиться. Какие еще нужны причины, чтобы испытывать к себе жалость?
— Думайте о более приятных вещах! — Человек похлопал ее по спине. — Бьюсь об заклад, что у такой
