— Так будем мы читать «Лондон уикли» или нет? — перебил Бэзил.
Уиклифф выхватил газету у Берка, который сказал:
— На второй странице.
Вторая страница! Статьи Элизы обычно появлялись на семнадцатой или восемнадцатой, рядом с объявлениями о чудодейственных мазях от болезней, которые неприлично упоминать, и об изготовлении мужских корсетов.
— «Татуированный герцог», — с дьявольской улыбкой прочитал заголовок Берк.
Элизе хотелось бы сказать, что деликатность не продается, но приходилось держать рот на замке. Она даже прикусила губу, чтобы не расплыться в улыбке. Ее статья на второй странице!
— Как они об этом узнали? — подался вперед Харлан.
Герцог взглянул на Элизу. Она прилагала героические усилия, чтобы сохранить невозмутимый вид, и благодарила Бога, что выросла в театре.
— Любой моряк на моем корабле видел ее своими глазами, — сказал Берк. — У многих есть жены или подружки, которые не прочь поболтать.
— Татуировка! — воскликнул Бэзил, и герцог устало потер глаза. — Как на твоих рисунках с нагой девушкой. Признаюсь, я счел нужным поделиться увиденным в клубе. Это секрет?
Похоже, такое объяснение всех удовлетворило. Элиза едва слышно вздохнула с облегчением.
— Читай дальше. — Герцог сунул газету Берку.
— Хорошо, ваша светлость, — ответил тот. — Или мне следует говорить «ваша татуированная светлость»? Звучит очень подходяще, не так ли?
— Кто бы мог подумать, что нечто совершенно банальное в одной части света окажется такой диковинкой в другой? — протянул Харлан.
— Читай, — потребовал Уиклифф, и Берк подчинился, вслух перечисляя подробности диковинной внешности герцога и его татуировки:
— «Дикарские рисунки покрывают широкую грудь его светлости, плечи и верхнюю часть рук. С откинутыми назад волосами и обширными, черными как смоль татуировками он походит на грозного языческого воина. Женщины тоже соблюдают этот ритуал, судя по рисункам из коллекции его светлости, на которых они татуированными руками прикрывают женские прелести. На других рисунках изображена диковинная фауна и флора, которая восхитила бы садовников в Кью. Светских франтов больше заинтересуют герцогские рисунки аборигенок с их татуировками, длинными черными волосами, сладострастными улыбками и полным отсутствием корсетов, платьев, чулок и прочей мишуры, которой украшают себя молодые леди. Может быть, теперь его светлость ожидает столь же свободного поведения от английских красавиц?»
— Так они все голые? — ахнул Бэзил.
Элиза съежилась.
— Там чертовски жарко, чтобы носить одежду, — пояснил Харлан.
— А что случилось с вашим глазом? И с рукой? — поинтересовался Бэзил.
— Пиратская атака, — мрачно ответил Харлан.
Но однажды Элиза подслушала, как он рассказывал лакею Томасу, что боролся с акулой. А еще раньше — что боги не приняли жертвы.
Берк продолжал читать:
— «Герцог даже не отрицал, что за одну ночь ублажил сотни женщин в гареме. Леди, берегитесь! Герцог, похоже, обладает экзотическим и неутолимым вкусом».
— Ну, это меня не особенно беспокоит, — заметил герцог. — Хотя обидно — здесь не упомянуты мои заслуги перед короной.
— Вроде увеличения населения по всему миру? — вставил Харлан.
— Яблоко от яблони недалеко падает, — отважился высказаться Берк под взглядом герцога.
— Популяризация Англии за границей. Содействие культурному обмену, — самодовольно ответил герцог.
Один из джентльменов фыркнул.
— Свет гудит, — заявил Бэзил. — К моей жене дамы приехали раньше полудня с единственной целью — обсудить статью. Одна из них даже потеряла сознание. Я слышал, как кричали, чтобы принесли нюхательную соль.
— Правда? — спросил Уиклифф.
— Да. Это все татуировка. И серьга. И пиратство, — добавил Бэзил. — И нагие женщины. Все эти мамаши с дочками на выданье вечно ведут охоту на женихов и сейчас решают, перевесит ли твой титул все твои недостатки.
Герцог молчал, а Элиза задумалась, собирается ли он жениться. Внутри у нее все затрепетало от этой мысли, которую она отбросила как нелепую.
— Если ты не склоняешься к браку, то у меня есть для тебя новости, — сказал Берк, и герцог переключил все внимание на него. — Французское правительство предложило десять тысяч фунтов тому, кто первый достигнет Тимбукту.
Элизу насмешила быстрая смена эмоций на лице герцога — от отвращения при слове «французское» до распахнутых глаз при «Тимбукту».
— И вернется, полагаю? — уточнил Уиклифф.
— Я сам подумываю подготовить экспедицию, — спокойно сказал Берк, но герцог смотрел на него так, будто тот брызнул ядом. Взгляды мужчин скрестились, напряженные, злые.
— Что такое Тимбукту? — спросил Бэзил, и Элиза обрадовалась, что этот болван задал вопрос, на который она тоже хотела знать ответ.
— Это город в Африке, где улицы вымощены золотом, дождь идет алмазами, а все женщины нагие и свободного нрава, — ответил Берк.
— Не слушай его, Бэзил, — возразил герцог. — Этот легендарный город в Африке всего лишь скопище грязных хижин. Но еще ни один европеец не смог до него добраться, и никто из пытавшихся не вернулся.
— До великого Монро Берка, — объявил Монро Берк.
— Или герцога Уиклиффа. Ты знаешь, я всегда намеревался принять этот вызов. И сообщил тебе об этом на обратном пути с Таити. Пространно и подробно, — напряженно сказал Уиклифф.
Элиза заметила, как по лицу Берка промелькнуло раздражение, быстро сменившееся улыбкой.
— Великое соперничество между нами продолжается! — торжественно объявил Берк, пытаясь игнорировать безмолвную ярость герцога. — От Итона до золотых грязных хижин Тимбукту.
Элиза собрала тарелки и отнесла их на кухню, где повариха и служанки шумно обсуждали номер «Лондон уикли». Они читали «Татуированного герцога». Она изо всех сил старалась сдержать лукавую улыбку, но ликование прорвалось наружу. Наконец-то она сделала карьеру.
Это название не покидало его весь день, вертясь на языке тремя мелодичными слогами. Тим… бук… ту. Как стихотворение, песня или молитва.
Уиклифф всегда хотел добраться туда, еще когда ребенком слышал о нем разные истории и горел желанием сбежать из заточения в Уиклифф-Хаусе или в школе. Он думал об этом на Таити, об этом он говорил всю дорогу на пути в Англию. Фактически он вернулся только затем, чтобы спланировать и снарядить экспедицию. А теперь французы сулят кое-что еще, кроме славы. Десять тысяч фунтов! Жаль,
