— Как глупо! — с тихим укором в голосе проговорил он. — Я бы мог многое сделать для тебя. Я не собираюсь учить тебя аристократическим манерам, но что касается остального… я отличный преподаватель всего, что касается удовольствий, красоты, искусства и шарма. Могу давать уроки скандала, — тихо засмеялся он, — и… власти.
Его пальцы переплелись с ее пальцами.
— Тебе нужны деньги, — продолжил он, — это мне хорошо известно. Но нужна ли тебе власть, Нелл?
Власть! От этого слова у нее по спине побежали мурашки. Именно своей властью пользовался сейчас Сент Мор, пригвоздив ее к месту только словами и легким прикосновением пальцев. Причем это была страшная власть, равно как и сама ситуация, в которой обнаружилось существование такой власти. Ей было бы гораздо проще, если бы он применил более жесткие формы власти — физическую силу, окрики. Как противостоять грубой силе, она хорошо знала.
Но с Сент Мором все обстояло не так просто, как ей бы хотелось. Сама идея власти предполагала новые измерения, когда ее высказывал человек, владеющий этим роскошным домом, купивший ей всю одежду, вошедший в здание городской тюрьмы и за четверть часа сумевший освободить Ханну, даже не повысив голоса. Вот и теперь он выглядел совершенно невозмутимым и уверенным в себе, в то время как ее кожа вспыхивала жарким огнем там, где к ней прикасались его пальцы. Он чародействовал всего одним пальцем, медленно поглаживая середину ее ладони.
Такая власть была гораздо опаснее удара кулаком. Сначала он подчинил себе ее тело, потом пригласил ее воображение присоединиться к заговору против нее самой. Желания, амбиции, красавец граф — это было слишком для нее! Со всем этим бороться одновременно она не могла. Он сделал ее врагом для себя самой.
Эта мысль пронзила Нелл насквозь. Взглянув ему в глаза, она твердо сказала:
— Я не слабачка. И если вы думаете, что меня легко подчинить, то сильно ошибаетесь.
— Эти мозоли на твоих руках рассказывают свою собственную историю, — тихо ответил он. — Ты продавала свой труд и время. Только представь, как это хорошо — жить так, как тебе захочется, никому не подчиняясь и не давая отчета. Я могу тебе это дать.
Такое предложение вряд ли мог сделать ей кто либо другой. К тому же она не сомневалась, что он выполнит свое обещание.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал ее пальцы. Это прикосновение эхом отдалось во всем ее теле, и волна приятного тепла накрыла ее с головой.
— Ты сможешь игнорировать мнение света, — продолжал говорить Сент Мор, — или же навязывать этому свету свое мнение. — Он поднес ее руку к лицу и прижал ладонь к своей щеке. — Это сильнее, чем наркотик…
Как странно, он заставил ее коснуться его щеки. Зачем? Нелл смотрела на свою руку и понимала, что так женщина может прикоснуться к своему возлюбленному, чтобы выразить нежную и искреннюю привязанность к нему.
Эта мысль вызвала в ней панику. Он соблазнял ее не только телом, но и ложными надеждами. «Посмотри, — говорил его жест, — ты прикасаешься ко мне так, словно мы можем любить друг друга». Какой жестокий обман! Какой коварный замысел! Она хорошо знала себя и мужчин его типа. Встреча между ней и таким мужчиной могла состояться лишь в темном закоулке и за определенную плату.
Она выдернула свою руку.
— А вы знаете, что я воровка?
Очевидно, он на какое то время оглох, потому что смотрел на нее с прежней улыбкой.
— Скорее догадывался, особенно когда увидел свой шелковый носовой платок в руках твоей подруги.
— Да что там платок! Я бы украла гораздо больше, если бы только смогла. Я бы своровала кольца с вашей руки.
— Но теперь то тебе не придется этого делать. Тебя пугает кража?
— Нет, — прошептала Нелл. Кража ее не пугала. Она хорошо знала, чем рискует, воруя. Пугал ее он. Те чувства, которые он в ней вызывал… и мечты, которыми ее манил…
— Если тебя что то пугает, — сказал Сент Мор, — значит, именно с этого и нужно начинать.
Он был прав. Если убегать от страхов, они станут преследовать тебя с удвоенной скоростью.
Усилием воли она заставила себя снова посмотреть на портрет покойного графа Рашдена с Пэтон Парком на заднем плане.
От страха бегут трусы, от правды — полные идиоты.
Она сделала глубокий вдох, чувствуя, как у нее кружится голова, словно она балансирует на краю водопада.
— Скажите мне честно, вы действительно верите, что я и есть та самая похищенная Корнелия?
— Да, — без заминки ответил он. — Да вы и сами в этом уверены, миледи.
В тот вечер, прежде чем Полли принесла в ее покои поднос с обедом, Нелл отослала Сильвию в библиотеку за книгой, которой там никогда не было, и заперлась в своей спальне.
Солнце уже почти село, и комната была погружена в голубоватые сумерки, что очень подходило к ее настроению. Нелл зажгла одну свечу и опустилась на колени рядом с кроватью.
Нет, она не собиралась молиться, просто эта поза напомнила ей о сотнях воскресных дней, проведенных в многочасовых молитвах под строгим присмотром матери. Чуть помедлив, она поставила подсвечник на ковер и сложила дрожащие руки перед собой. Ароматный запах свечи, сумерки… Склонив голову, Нелл стала молиться.
«Прости меня, мама, — думала она. — Я ничего не понимаю, но все равно люблю тебя. Господи, прости мою мать. Она меня любила».
Потом, тяжело вздохнув, она достала из под матраса наворованное добро и разложила его на ковре рядом со свечой. Тут были серебряные подсвечники, кружевные салфетки, книга с иллюстрациями моды эпохи Регентства, серебряная ложка, синяя эмалевая вазочка, такая маленькая, что умещалась в ладони. В скупке за нее дали бы столько денег, что их хватило бы на еду в течение пяти месяцев.
Нелл поднялась и поставила вазочку на каминную полку, откуда недавно ее взяла. Книга с иллюстрациями отправилась на маленький чайный столик в ее будуаре. Полли увидит ее там и отнесет в библиотеку. Туда же Нелл положила маленькую серебряную ложку, за которую тоже можно было выручить немало денег. Кружевные салфетки стоимостью в шестинедельные завтраки из горячих сдобных булочек и хорошего чая были аккуратно расстелены на туалетном столике в спальне. Тяжелые подсвечники она выставила за дверь в коридор. Там кто нибудь из слуг обязательно наткнется на них и уберет на место.
Внутри у Нелл все трепетало. Она вспомнила блеск медных монеток, падающих с моста в воду, сладкий цветочный аромат от женщины, которая прижимала ее к себе…
Когда маленькая Нелл рассказывала об этих видениях матери, та сильно расстраивалась, называя их дьявольским наваждением, и со временем Нелл научилась не говорить о них никогда. Она перестала просить мать спеть ей колыбельную, постаралась забыть о любимой рыжей кукле с синими глазами, почти забыла огромную лестницу, по перилам которой однажды съехала на животе. Позже она тоже стала считать свои детские воспоминания снами, грезами, видениями.
Но оказалось, все это было на самом деле.
В этом доме она не должна вести себя как воровка, потому что это ее собственный дом. Вернее, был когда то ее домом, как и Пэтон Парк.
Это ее дом. По праву рождения, как сказал Сент Мор.
Как удивительно! Теперь у нее есть наследство, родовой дом, и Саймон Сент Мор, граф Рашден, собирается взять ее в жены.
Нелл вспомнила, как Майкл всегда кричал ей: «Да кто ты такая? Что ты о себе возомнила?» Сент Мору понадобился всего один взгляд, чтобы она поняла, кто она такая.
В ее душе было так много разных чувств, что к горлу подкатил тугой горячий ком слез. Она вспомнила нежные прикосновения Сент Мора, и ее охватила радость. Он мог бы стать ее супругом, если она согласится на его условия.
