котором мы никогда не сойдемся — в реакции на вербальное сообщение: мы имеем различные классы репрезентаций. А отрицание является в этой сфере очень наглядной демонстрацией.
Женщина: Я хочу спросить о том, как это, когда вы сказали «Кот гонял крысу» и «Крыса гоняла кота», как эта линия на картинке может отрицать ее, если действие на картинке продолжается, несмотря на красную черту поперек?
Джон: Потому что вы перечеркнули картинку маркером на другом логическом уровне, как будто завязали узелок на носовом платке: «Не так».
Джуди: Или, как я себе представляю это, в виде петли: Кот гонится за крысой. Она бежит на другой логический уровень.
Джон: Эта петля, взаимоотношение, не существуют — черта!
Джон: Могут быть другие петли, и Джордж, и ты, Марн, и Роберт, и все остальные, кто изобразил разные варианты картинки на одном логическом уровне, избрали эти петли в качестве способа выразить отрицание. То-есть, как вы говорите, «Какие-то другие взаимоотношения». Это очень близко к тому обнажению зубов у собаки.
Женщина: Я не понимаю, как это может отрицать картинку.
Джон: Я верю, что вы не понимаете.
Джуди: Но потом поймете.
Алан: Ну, кажется, с одной системой все ясно. В другой системе есть альтернатива. Но, поскольку обычно избегают предлагать альтернативу, то другая, альтернативная…
Джон:…важно, с каким мыслителем вы говорите, в смысле, как формулируете вербальную коммуникацию. Возьмите, например, ребенка. Вот маленький пятилетний мальчик несет стакан молока через комнату, а мама говорит «Не разлей». В нашей работе по логике второго внимания «Модели техники гипноза Мильтона Х.Эриксона. Том I и II» мы утверждаем, что бессознательное, которое мы здесь называем вторым вниманием, не воспринимает отрицания.
Джуди: Не думать о синем.
Джон:…или зеленом.
Джон: Знаете, насколько прочнее и лучше стали бы ваши отношения с вашими детьми, если бы, когда они ставят дом вверх дном и вы сходите с ума, вместо «Не шумите», вы говорили: «Пойди, пожалуйста, во двор и посмотри, поспели ли яблоки на дереве». Когда вы говорите «Не…», вы не предлагаете альтернативу. Или класс альтернатив, предложенных вами, слишком однороден, например, как визуализация кота и крысы, бегущих в разных направлениях, вместо того, чтобы бежать в одном направлении. Существует масса свидетельств о том, что это одна из важнейших частей искажения в наложении:
Джон: Еще один классический случай наложения синтаксиса на наши опыты, еще одна искажающая функция — трансформация, исходящая из структуры языка, которая (структура) не имеет ничего общего с строением мира, но в которой мы ведем себя, как будто это мир, в котором мы живем.
Джон срубил дерево топором.
Лингвистика говорит, что здесь есть деятель, активная первопричина, Джон, использующий инструмент, топор, чтобы срубить неподвижный, безучастный объект — дерево. С других позиций восприятия, с точки второго и третьего описаний, нет ничего более далекого от истины. Если бы я был математиком и хотел бы составить уравнение, предсказывающее будущее поведение дерева, топора и человека, упомянутых в предложении «Джон срубил дерево топором», то написал бы формулу, где действия Джона выразились бы как зависимая переменная, определяемая как функция от места и глубины засечки на дереве. И это будет такая точная репрезентация, и эпистемология такая же надежная, как само предложение «Джон срубил дерево топором». Потому что на каждом этапе движения рубщика леса и движения топора определены последним ударом топора по дереву. Поэтому можете прервать последовательность в любой точке, и, надеюсь, вы начинаете понимать, насколько язык является опасным образцом нарушения правильно построенного условия — иметь двойное описание. И как важно иметь
