человеком из списка, доктором Питером Янгом. Доктор Янг был главным хирургом больницы. Он был высоким, красивым чернокожим мужчиной с коротко подстриженными черными, как смоль, волосами и глубокими темными карими глазами. Когда молодой человек вошел в кабинет, доктор Янг поднялся со стула за своим столом и приветствовал молодого человека мягким, но сильным рукопожатием.
— Здравствуйте, рад вас видеть, — сказал доктор Янг.
— Я тоже, — сказал молодой человек. — Спасибо, что нашли время для встречи со мной.
— О, спасибо вам, — сказал доктор Янг, жестом предлагая молодому человеку присесть. — Хотите чаю или кофе?
— Если можно, чай, — попросил молодой человек.
— Одну минутку, — сказал доктор Янг, открыл дверь и попросил секретаршу приготовить чай для двоих.
— Так расскажите мне еще раз, — попросил доктор Янг, — когда именно и как вы встретились со старым китайцем.
Когда молодой человек закончил свой рассказ, принесли чай. Доктор Янг подал молодому человеку чашку.
— Я встретил старого китайского джентльмена пятнадцать лет назад, — сказал он. — Тогда я только что получил квалификацию хирурга и знал все — по крайней мере, мне так казалось. Меня заботила только моя работа — разрезать пациентов, удалять проблему и зашивать их. У меня это прекрасно получалось, но я ни разу не садился у кровати пациента, чтобы поговорить с ним.
— На самом деле? Почему? — спросил молодой человек.
— Потому что я считал это потерей времени. Сидеть и разговаривать с пациентами — это была работа для медсестер. Я даже отчитывал стажеров-врачей, если они проводили слишком много времени со своими пациентами. Я знаю, что это звучит смешно, но меня всегда учили, что мастерство хорошего хирурга — в его руках. Нужен был разговор с необычным старым китайцем, чтобы помочь мне понять, что я был неправ, — мастерство хорошего хирурга находится не в его руках… оно находится в его сердце.
Молодой человек внимательно слушал, а доктор Янг продолжал:
— Однажды я проводил свой утренний обход. В это утро не было ничего необычного, пока я не зашел в одну палату и обнаружил там санитара, сидящего рядом с пациенткой и держащего ее за руку.
— Разве вы не должны заняться своей работой? — сказал я ему.
Он медленно повернулся ко мне лицом, и я никогда не забуду его выражения. Эти темные карие глаза смотрели прямо на меня, когда он ответил.
— Да. Но раз вы не делаете своей работы, кто-то должен делать ее за вас.
Не приходится и говорить, что я разозлился.
— Теперь послушайте меня… — сказал я, но прежде чем я мог закончить, он поднял руку и сказал шепотом:
— Не сейчас, пожалуйста. Этой леди нужна помощь.
Я пришел в ярость. "Как санитар осмеливается так говорить со мной", думал я. У этой пациентки был неизлечимый рак. Мы обнаружили у нее неоперабельную опухоль мозга.
— Она скоро… — сказал я, но прежде чем я мог закончить предложение, старик опять поднял руку и сказал еще раз:
— Не сейчас, пожалуйста. Не сейчас.
Я подождал за дверями палаты, готовый сказать ему все, что я о нем думаю, но когда он вышел наружу, он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
— Она будет жить, доктор.
— Что вы хотите сказать этим "она будет жить?", — потребовал ответа я. — У нее неоперабельная опухоль мозга.
— Вы когда-нибудь были свидетелем того, как пациент выздоравливает, хотя вы думали, что он умрет? — спросил он.
— Да, конечно, — ответил я. — Но…
