Наконец, у нас был ректальный зонд, или термистор. МЫ хотели измерять температуру несколько раз, до, во время и после введения ДМТ. Легче было сделать так, чтобы термометр находился на месте во время всей сессии, чем просить Алекса взаимодействовать с еще одним медицинским прибором. А наиболее точные показатели температуры берут в прямой кишке. Все эти факторы побудили нас прибегнуть к ректальному зонду. Лора вставляла его за полчаса до начала исследования, и он оставался на месте пока мы не заканчивали. Диаметр зонда составлял примерно одну восьмую дюйма. Он был сделан из покрытой резиной проволоки, и хорошо гнулся. Его размер был примерно четыре или шесть дюймов, и он редко причинял дискомфорт, за исключением тех случаев, когда пациенты страдали от геморроя. Несмотря на то, что его закрепляли лентой, зонд иногда выпадал, если доброволец был особенно беспокойным во время сессии. От ректального зонда отказался только Нильс.
Термистор был прикреплен к небольшому портативному компьютеру, показывающему температуру каждую минуту. Мы прикрепили его к поручням кровати, и по завершении сессий я загружал данные напрямую в компьютер Исследовательского Центра.
К тому времени, когда заканчивались все приготовления, даже в те дни, когда мы давали дважды- слепую дозу и собирались брать кровь на анализ, Алекс проводил в комнате 20 минут. Мы действовали быстро.
Как правило, я приезжал в отделение за 30 или 40 минут до того, как мы должны были вводить ДМТ. Я каждый раз спрашивал у медсестры в приемном отделении, какое впечатление на нее сегодня произвел Алекс. Это помогало мне представить в общих чертах, как пройдет наше утро. Мы с Алексом обменивались парой шуток в палате 531 до того, как я шел за ДМТ.
Спустившись шесть этажей вниз, в подвал, я поворачивал направо, проходя по коридору, забитому контейнерами. Металлическая дверь фармацевтики была слева. На ней висел плакат, на котором крупными буквами было написано: «Не нажимайте на кнопку звонка больше 1 раза. После того, как дверь откроется, толкните ее мягко и быстро». Я нажимал на кнопку интеркома. На меня смотрела камера наблюдения.
Бывали дни, когда я все-таки нажимал на кнопку больше одного раза — я не мог так долго ждать в коридоре. Были дни, когда я не достаточно быстро толкал дверь, когда открывался замок, и мне приходилось звонить еще раз.
Внутри, вдоль стены узкого предбанника, стоял прилавок, высотой мне по пояс. Над ним возвышалась стена высотой в четыре фута, из толстого стекла, возможно, пуленепробиваемого. За стеклом работали фармацевты, а за ними находилось хранилище всех медикаментов больницы, включая подвал, в котором хранились наркотические вещества.
Фармацевт, курировавший наше исследование, открывал помещение для хранения наркотиков, входил в него, и открывал маленькую морозильную камеру, содержащую наше вещество. Накануне вечером он набирал в шприц положенное количество ДМТ. Он только прикрывал шприц колпачком, потому что надевать иглу на шприц было сложно и потенциально опасно — он мог нечаянно сделать себе укол ДМТ. Растворенное вещество в шприце было замороженным, и я клал шприц к себе в нагрудный карман, чтобы он начинал оттаивать, пока я подписываю разные формы.
Вернувшись в отделение, я говорил сестрам, сидящим на своем посту, что инъекция будет сделана через 15 минут. Мое предупреждение было предназначено для того, чтобы в оживленном отделении стало хотя бы немного потише. Сестры слышали достаточно рассказов добровольцев, а иногда из палаты доносились крики и вопли, поэтому они знали, что происходит что-то серьезное. Они отключали систему оповещения в палате 531, и ждали, когда я вернусь, примерно час спустя. Я шел в процедурную, и набирал полный шприц стерильного соляного раствора, который вводился сразу после ДМТ. Я прикреплял иглу к шприцу, содержащему ДМТ. Потом я клал в карман несколько тампонов, пропитанных спиртом, чтобы протереть кончик капельницы, через которую я буду вводить Алексу ДМТ.
Я возвращался в комнату Алекса и вешал на дверь снаружи знак «Идет сессия. Просьба не беспокоить». Иногда даже это не помогало. Несколько раз уборщики, привыкшие заходить в палаты тогда, когда им надо, шумно вторгались в палату во время сессии. Нам также мешали неожиданные телефонные звонки. Убедившись, что телефонный аппарат был отключен от розетки в стене, я обходил кровать Алекса и
