указывала своей позой на то, куда она хочет идти. Я вернулся на тротуар и присоединился к ней.
В этот момент я уже был сильно раздражен. Я подумал, не выказать ли мне свое раздражение, но понял, что жаловаться, по сути, не на что. Мне нужно было просто сказать: «Я хочу перейти улицу в том направлении, а не в этом. Давай пойдем туда». Когда я произнес эту фразу, она ответила:
— Ну хорошо, а какая, собственно, разница?
— Никакой, просто я хочу пойти туда.
— Ладно, нет проблем.
И с этого момента я возглавил шествие к машине.
Сев в машину, мы погрузились в неловкое молчание. Я чувствовал себя виноватым за свое раздражение и за то, что устроил сцену по такому пустяковому поводу Она была молчаливой и отстраненной. Через некоторое время она завела разговор на новую тему. Лед растаял, и мы начали оживленно беседовать. Ведя машину, она касалась меня правой рукой, гладила мои волосы, потягивала мои усы, ласкала мое бедро, с очевидностью испытывая нежность и сексуальное желание. Меня все еще беспокоила моя тревога и раздражение, и я не отвечал ей особой взаимностью. Тем не менее я был признателен ей за ее нежность и внимание.
— К тебе или ко мне? — спросила она.
— Поехали ко мне, — ответил я.
— Хорошо, но я тут подумала… У меня есть отличная новая запись; я хочу, чтобы ты ее послушал. Давай поедем ко мне. Что скажешь?
Я согласился.
Полагаю, вы уже получили представление о том, как подействовала на меня эта смена ролей. Меня не только напугало осознание того, сколь разнообразными способами моя мужская роль заполняла собой мое пространство и сужала выбор возможных действий, но и поразила смешанность тех чувств, которые я испытал.
К тому времени, как мы добрались до дома Хоги, я уже определенно находился в плохом настроении. Она продолжала нашу игру, нисколько не смущаясь. Она стала сексуально агрессивной, а я испытывал все большее смущение. Короче говоря, впервые за все время отношений с ней я испытал отсутствие сексуального интереса, и когда я попытался проигнорировать его, то, к своему изумлению и унижению, не смог вызвать у себя необходимой эрекции.
Надеюсь, что этот развернутый пример достигнет определенных целей. Для людей, привыкших находиться в пассивной позиции (что часто случается с женщинами), этот пример может объяснить некоторые из тех чувств, которые они испытывают, находясь рядом с человеком, демонстрирующим активный и контролирующий язык тела. Он может объяснить то досадное и смущающее раздражение, которое растет по мере продолжения едва заметных, почти ничего не значащих игр власти. Каждая мелкая уступка кажется не стоящей того, чтобы обращать на нее внимание, но по мере их накопления вы начинаете чувствовать раздражение, фрустрацию, разочарование и упадок сил без всяких видимых причин.
Для тех, кто привык контролировать, этот пример может дать некоторое представление о том, как ваше поведение сказывается на окружающих. Вероятно, вы просто не осознаете до конца, какие чувства испытывают те, кто находится рядом с вами, пока не окажетесь в их шкуре и пока кто-то не начнет регулярно контролировать вас аналогичным образом. Благодаря преднамеренной смене ролей в ходе подобного эксперимента вы можете очень хорошо представить, хотя бы отчасти, каково оказаться в компании человека, каждый жест которого служит воплощением контроля по отношению к вам.
В приведенном примере контролирующее поведение Хоги преимущественно выражалось посредством языка тела. Когда мы поменялись ролями, ее физическое поведение по сравнению с обычным изменилось. Она начала наклоняться ко мне, нависать надо мной, трогать меня обнимать, толкать и заполнять собой мое пространство таким образом, с которым я, повзрослев, никогда не сталкивался. Поскольку ее вторжение в мое пространство одновременно было и дружелюбным — то есть преимущественно заботливым и нежным, — оно вызывало у меня замешательство. Мне доводилось сталкиваться с таким напором (правда,
