бездну можно преодолеть. Установление братских отношений между мужчинами является одной из неочевидных, но необходимых предпосылок феминизма. Я с надеждой предвижу будущее, в котором мужчины смогут общаться друг с другом на основе любви и доверия, а не на основе конкуренции, холода и страха.
Я думаю, что после всего сказанного будет нелишним поделиться с вами тем определением феминизма, которое близко мне. Быть феминистом значит прежде всего любить женщин. Когда я пишу эту главу, мною движет чувство любви. Для некоторых феминисток это слово означает отвращение, ненависть и страх перед мужчинами. Но истинная любовь для женщин должна в конечном итоге включить в себя и любовь к мужчинам.
Глава 17
Как заполнить вакуум контроля
Я склонен рассматривать написание книги о власти как побочный продукт процесса, начавшегося еще тридцать лет назад. Тогда я получил степень доктора психологии и написал свою первую и пользовавшуюся успехом книгу «Игры, в которые играют алкоголики» (Games Alcoholics Play). Я участвовал в общественно полезной работе, работая в благотворительной клинике, и вел успешную частную практику. Я активно протестовал против войны во Вьетнаме, участвуя в демонстрациях, а также в организационной и преподавательской деятельности. Я чувствовал себя правым и справедливым, способным и энергичным. Короче, я был одним из представителей контркультуры, добившихся успеха: уважаемый, любимый и живой. Никто не мог убедить меня тогда, что я обладал властью за счет других, и при взгляде с определенной точки зрения являлся неудачником в социальной жизни.
Должен признаться, что я осознавал гнев людей, направленный на меня (гнев не врагов, а друзей), всегда крайне сдержанный, но тем не менее вполне реальный. Однако я оправдывался тем, что все же являюсь человеком нетрадиционных взглядов и представлений, и зачастую заставляю почувствовать себя неуверенно тех людей, чьи собственные представления я ставлю под угрозу. Другие люди могли бы указать мне на мои редкие, но весьма разрушительные вспышки дурного настроения, но я, вероятно, стал бы отмахиваться от этих претензий, говоря, что это мои личные проблемы, а не проблемы тех, кто слаб и раним.
В глубине души я знал, что совершенно иррационально предан своим идеям, что склонен фальсифицировать истину (или, выражаясь точнее, лгать) и что я редко испытываю любовь к кому-нибудь. Но если бы кто-то указал мне на эти истинные факты, я, вероятно, окатил бы его потоком возражений, достаточных для того, чтобы мой критик замолчал и перевел разговор на другую тему.
Именно женщина, олицетворяющая всю женскую половину человечества, впервые довела до моего осознания с трудом распознаваемые, но повседневно используемые мною факты злоупотребления властью. «Мужчины притесняют женщин», — сказала она, и с этим я охотно согласился, каким-то образом умудрившись исключить себя из той категории мужчин, за которыми я наблюдал случаи злоупотребления властью. Но вторая часть ее фразы меня ошеломила: «И ты, Клод, тоже умеешь притеснять и злоупотреблять». Я был шокирован и, вероятно, с целью опровергнуть ее утверждение принялся с большим интересом изучать проблемы сексизма и способы, посредством которых мужчины обеспечивают себе преимущества перед женщинами. Я, как мне казалось, безоговорочно любил женщин и не собирался так легко соглашаться с обвинением (которое, по моему мнению, не имело оснований), что я склонен притеснять женщин. Поэтому я решил исследовать тему мужского диктаторства и доказать себе и другим, что я выше злоупотреблений властью. Как только мне удастся продемонстрировать это, я смогу забыть об этом вопросе: я буду оправдан и свободен и окажусь вне подозрений.
