Становление личности. Избранные труды

смешаны психологическая, культурная и этическая составляющие. Оценочные и уничижительные высказывания малополезны при изучении структуры личности, однако они могут быть полезны при изучении социального влияния одних людей на других. Вероятно, число простых (безоценочных) слов, явно указывающих на устойчивые (не временные) черты, находится между 4000 и 5000. Однако возможны столь многие комбинации слов, что число доступных обозначений черт гораздо больше.

В лучшем случае названия черт – это классифицирующие названия . Другими словами, называя и Тома, и Теда агрессивными, мы не подразумеваем, что их агрессивность по своей сути идентична. Обыденная речь – плохой ориентир в психологических тонкостях. Но слова – лишь грубые вместилища. Мы вкладываем в них громадное множество значений, которые приблизительно, но очень грубо сопоставимы друг с другом.

Словесные обозначения – это почти все, с чем нам приходится работать, как бы мы ни были этим недовольны. Возможно, когда-нибудь у психологической науки будут другие обозначения черт (факторные или математические), но прогресс в этом направлении слишком незначителен для того, чтобы склонить нас к отказу от элементарной приверженности родному языку. Наша участь – анализировать черты с помощью слов, делая в этом направлении все, что возможно, для точной характеристики наших терминов.

Резюме

Личность можно анализировать – в определенных пределах и с частичным успехом – в терминах общих черт. Это диспозиции (более общие, чем привычки или установки), в отношении которых можно успешно сравнивать людей. Здравый смысл постоянно подталкивает нас к подобным сравнениям. Скажем, один человек доминирует в большей степени, чем другой. Психологи занимаются тем же, хотя иногда предпочитают говорить об «измерениях», «факторах» или «переменных» вместо черт.

Общие черты устанавливаются эмпирически всякий раз, когда их достоверность подтверждается личностными тестами (или другими индикаторами), показывающими, что люди с течением времени реагируют последовательно и с характерной интенсивностью. Таким образом были выявлены сотни общих черт, большинство из которых подчиняется нормальному распределению в популяции.

Общую черту необычной широты и охвата иногда называют эмпирическим типом, но сомнительно, обладает ли понятие типа какой-нибудь научной полезностью. Говорим ли мы об эмпирических, индивидуальных или культурных типах, они в значительной степени навязываются конкретному человеку, которого насильно втискивают в них. Для сравнительного изучения личности предлагается более подходящий метод и теория общих черт. В следующей главе будет показано, что лучшим методом и теорией для морфогенетического исследования личности являются личностные диспозиции.

Хотя названия общих черт создают множество двусмысленностей и сложностей, мы вынуждены использовать их при исследовании личности.

Глава 15. Личностные диспозиции

...

Уникальность личностных диспозиций – Взаимозависимость диспозиций – Согласованность диспозиций – Генотипические, фенотипические и псевдодиспозиции – Кардинальные, центральные и вторичные диспозиции – Сколько диспозиций у человека? – Как исследовать личностные диспозиции? – Личностные диспозиции и мотивы – Определение – Резюме

Продолжим наше обсуждение названий черт. Мы обнаружили, что некоторые из них берут начало от исторических лиц или вымышленных персонажей: донкихотство, нарциссизм (по-английски сначала было Narcissusistic , затем narcissistic , сейчас narcistic ), шовинизм, садизм, квислинги. Человек может быть охарактеризован как гомеровский персонаж, раблезианец, толстовец. Мы можем назвать человека «иудой», «донжуаном», «пиквиком», «отелло», «фальстафом». Во всех этих случаях и во многих подобных мы замечаем некоторые особенно выдающиеся характеристики того или иного индивидуума, берем их как ярлычки и время от времени (не часто) навешиваем их на других людей.

Упомянутые выше черты не относятся к общим. Было бы абсурдом пытаться сравнивать всех (или бо́льшую часть) людей по шкале, созданной для измерения своеобразной демонстративной утонченности франта Бруммеля или сексуальной жестокости маркиза де Сада. Уже сам факт, что мы сейчас используем эти характеристики, демонстрирует то, что мы отделили их от индивидуальных образов, стремясь приложить их к другим