Становление личности. Избранные труды

так называемый механизм эго-защиты прежде всего поддерживает устойчивое состояние. Даже невроз имеет такую же базовую приспособительную функцию [81] .

Подведем итоги. Большинство нынешних теорий личности полностью принимают во внимание два требования открытых систем. Они допускают взаимообмен материей и энергией и признают тенденцию организма поддерживать четкую организацию элементов в устойчивом состоянии. Таким образом, они подчеркивают стабильность, а не развитие, постоянство, а не изменение, «уменьшение неопределенности» (теория информации) и «кодирование» (когнитивная теория), а не творчество. Короче, они делают акцент на бытии , а не на становлении . Таким образом, большинство теорий личности являются биологизаторскими в том смысле, что они предписывают личности только те две черты открытой системы, которые явно присутствуют у всех живых организмов.

Однако есть два дополнительных критерия, иногда упоминаемых, но редко подчеркиваемых самими биологизаторами, и также пренебрегаемых большинством нынешних теорий личности.

Трансатлантическая перспектива

Прежде чем исследовать третий критерий, который привлекает внимание к тенденции открытых систем увеличивать степень своей упорядоченности, давайте взглянем на нашу нынешнюю теоретическую ситуацию в кросс-культурной перспективе. В США нашу специфическую область исследований давно называют «поведенческой наукой» (ярлык, ныне прочно приклеенный к нам миллионами Форда). Смысловой оттенок этого термина предполагает, что мы занимаемся полузакрытыми системами. Уже по самому своему названию специалист поведенческой науки оказывается обязан изучать человека скорее в терминах поведения, чем в терминах переживаний, скорее в понятиях математического пространства и физического времени, чем в понятиях экзистенциального пространства и времени; более с точки зрения реакций, чем с точки зрения программирования; более в терминах снижения напряжения, чем увеличения его; больше в понятиях реактивности, чем проактивности.

Теперь давайте на минутку перешагнем через наш культурный частокол и послушаем древнюю индийскую мудрость. Индусы говорят, что у большинства людей есть четыре центральных желания. До некоторой степени, хотя очень приблизительно, они соответствуют жизненным стадиям развития. Первое желание – удовольствие – условие, полностью широко признаваемое в наших западных теориях снижения напряжения, подкрепления, либидо, потребностей. Второе желание – желание успеха – также полностью признается и изучается в наших исследованиях власти, статуса, лидерства, маскулинности и потребности в достижении. Третье желание – стремление выполнить свой долг и нести свою ответственность (Бисмарк, а не индусы, сказал: «В этом мире мы находимся не для удовольствия, а для исполнения нашего проклятого долга»). Здесь наши западные исследования начинают увядать: за исключением нескольких бледных исследований связи родительских наказаний с развитием детской совести мы мало что можем предложить по «мотиву долга». Совесть мы склонны рассматривать как реактивный ответ на интернализованное наказание, смешивая, таким образом, прошлые выученные «долженствования» с «обязательствами», участвующими в программировании нашего будущего [82] . Наконец, индусы говорят нам, что многим людям надоедают все эти три мотива, и они интенсивно стремятся к такому уровню понимания философского или религиозного смысла, который освободит их от удовольствия, успеха и долга [83] . (Нужно ли указывать на то, что большинство западных теорий личности рассматривает религиозное стремление в реактивных терминах – как средство ухода, не отличающееся по своему типу от суицида, алкоголизма и невроза?)

Теперь возвратимся из Индии в современную Вену и встретимся с экзистенциалистской школой логотерапии. Ее основатель – Виктор Франкл – подчеркивает прежде всего центральное место долга и смысла , тех же двух мотивов, которые выше всего ставят в своей иерархии желаний индусы. Франкл пришел к своей позиции после долгого мучительного заключения в нацистском концлагере, где жизнь узников была сведена к элементарному существованию [84] . Что нужно человеку в таких невыносимых условиях, чего он хочет? Об удовольствии и успехе не идет и речи. Человек хочет знать смысл своих страданий и то, как в качестве ответственного существа он должен себя вести. Совершить ли самоубийство? Если да – почему, если нет – почему нет? Поиски смысла становятся главенствующими.

Франкл осознает, что его выстраданная теория мотивации сильно отличается от большинства американских теорий, и указывает на значение этого факта для психотерапии.