вовлеченной, а когда нет? Ответ отчасти связан с уровнем возникающей фрустрации. Как мы уже отметили, многие привычные системы координат не ощущаются как затрагивающие личность и не ведут себя как эгоцентрические системы до тех пор, пока их сохранение не оказывается под угрозой. Многие потребности также идут своим путем без участия эго, если им не препятствовать. Но серьезная фрустрация может вызывать озлобление, ревность, собственничество, часто характеризующие эго-вовлеченность. Однако фрустрация отнюдь не всегда производит такой эффект, особенно если человек компенсировал фрустрацию одной потребности успехом в других областях. И дополнительно усложняет ситуацию то, что мы не можем утверждать, что эго-вовлеченность отсутствует, когда нет фрустрации. Многие гладко текущие случаи целенаправленного поведения очевидно являются эго-вовлеченными. Мать ощущает тесную связь со своим ребенком и тогда, когда он в добром здравии, и тогда, когда ее материнская забота сталкивается с фрустрацией. Бизнесмен настолько же поглощен своим предприятием во времена процветания, как и во времена неудач. Давайте скажем тогда, что фрустрация целенаправленного поведения или угроза индивиду в любой форме весьма вероятно должны вовлечь эго-систему, но обычно эта эго-система образована повседневными ценностями, которые выражают значимость жизни для индивида.
Уровень притязаний. История десятилетних исследований этой левиновской проблемы слишком запутана, чтобы проследить ее здесь, но, если я не ошибаюсь, все исследования прямо или косвенно подтверждали первоначальное утверждение Хоппе, что субъект ведет себя таким образом, чтобы поддерживать свое самоуважение на максимально возможном высоком уровне [154] . Конечно, многие исследователи вовсе не пользовались понятием эго. Однако, какие бы результаты не были получены, все, кажется, указывает на неизбежность исходной гипотезы Хоппе. Фрэнк, например, обнаружил, что лица, которым были присущи «соревнование с самим собой и осознание социального давления», получали оценку степени расхождения между результатом и целью, которую индивид желает или ожидает достичь, в 3–7 раз больше, чем лица, которые не отличались таким чувством личной вовлеченности в ситуацию. Фрэнк также обнаружил, что эго-вовлеченные испытуемые не изменяют своих оценок при небольших изменениях своих результатов. Они снова и снова повторяют попытки перед тем как изменить свои притязания, подстраивая их под свои способности. Напротив, эго-невовлеченные испытуемые быстро отступают перед реальностью и снижают свой уровень притязаний [155] . Мы также знаем, что соперничество – безусловный симптом эго-вовлеченности – обычно порождает подъем и большую последовательность в уровне притязаний [156] . Но мы не можем сказать, что соперничество всегда приносит такой эффект, поскольку тот, кто боится конкуренции, будет последовательно снижать свой уровень притязаний, чтобы избежать риска унижения [157] .
Одним словом, оказывается, что всегда существуют требования эго отдельного субъекта, которые детерминируют динамику уровня притязаний. Некоторые испытуемые авантюрны, некоторые осторожны; их эго требует различных типов удовлетворения, и этот факт неоднократно отражался в результатах экспериментов. Стоит отметить, что исторически уровень притязаний можно рассматривать как дверь, через которую эго вернулось в монастырь академической психологии.
Промышленная психология. Я полагаю, что на большинство из нас произвели впечатление аргументы Ретлисбергера и Диксона [158] , Уотсона [159] и других в поддержку того, что работники на производстве – не столько «экономические индивиды», сколько «эго». Кроме всего прочего, работники хотят доверия на работе, интересных заданий, признательности, одобрения и близких отношений со своими работодателями и коллегами. Удовлетворенности этим они хотят даже больше, чем высокой оплаты или безопасности труда. Оценки работодателями запросов рабочих коррелируют почти что на нулевом уровне с сообщениями самих рабочих о своих запросах [160] . Работодатель полагает, что оплата и безопасность являются доминирующими желаниями, тогда как в реальности на первом месте стоит эго-удовлетворенность. Насколько иной была бы перспектива нашей экономической жизни, если бы мы обратились к вопросу статуса и самоуважения в промышленности и перепланировали наше индустриальное общество таким способом, который спас бы эго работника от забвения.
Природа эго
В экспериментах, на которые я ссылался, и во многих других экспериментах аналогичной природы обнаружилось, что одна группа испытуемых (те, кто лично взволнован и увлечен заданием) ведет себя в известном смысле совершенно непохоже на другую
