существовала). Однако из-за недостатка дождей и наступавшей раз в четыре года засухи земледелие не обеспечивало их существование и могло служить лишь подсобным занятием. Ик нуждались в чем-то более надежном, и, воспользовавшись прекрасным знанием горных хребтов и своей мобильностью и ловкостью, они предложили скотоводам-каримоджонгам свои услуги в качестве проводников и посредников в делах, связанных с похищением окота.
На этой засушливой территории скотоводам приходится совершать набеги вообще чаще, чем жителям более плодородных саванн. Однако ик, оставшиеся без средств к существованию, подстрекали каримоджонгов к непрерывным набегам. Они натравливали одно племя каримоджонгов на другое, раздувая традиционную вражду, зависть и используя традиционные союзы. Ик разведывали пути передвижения скота, продавали информацию и вели людей к месту, откуда удобнее совершить набег. Затем они помогали налетчикам бежать и проводили скот через известные только им перевалы и по территории, по которой не сумели бы пройти каримоджонги. Ик устраивали тайные лагеря, где они принимали и прятали похищенный скот, дожидаясь, когда улягутся страсти. Затем они доставляли окот и получали свою долю прибыли.
Когда в 1964 г. я приехал для полевых исследований среди ик, о них почти ничего не было известно, только то, что они существуют, именуются тесо и участвуют в набегах и похищении скота. Местная администрация знала также, что ик занимаются браконьерством в Кидепо (если можно назвать браконьерами людей, которые берут то, что им всегда принадлежало и было у них незаконно отобрано), и подозревала, что они передвигаются из Уганды в Судан и обратно, хотя в это время Судан вел войну против южных племен на угандийской границе, которую власти Уганды хотели накрепко запереть. На самом деле ик проводили беженцев через границу в Уганду, а браконьерствовали мало, так как в заповеднике находилась вооруженная стража, зато организацией набегов они занимались в более широких масштабах, чем это было известно администрации. Кроме того, они нашли дополнительный источник доходов, возродив свое старое ремесло кузнецов. По мере того как администрация отбирала старые копья у каримоджонгов, ик снабжали их новыми копьями.
Несмотря на все это, ик голодали, и за два года моей жизни среди них численность племени сократилась вдвое.
Можно поставить два вопроса: во-первых, что произошло с ик и их социальной организацией в этих стрессовых условиях, когда они столкнулись с таким внезапным и резким изменением, вызванным в их мире мероприятиями правительства? Во-вторых, что должно было и что могло сделать правительство, которое, естественно, обязано управлять государством? Что случилось с ик, я рассказал в другой книге («Люди гор») [43]. Последствия этого изменения накапливались постепенно, и когда я приехал к ик, они только что пережили засушливый год, а на следующий год была опять засуха, так что на протяжении двух лет их поля не приносили никакого урожая. Все их подсобные экономические занятия, даже при хорошем урожае, не обеспечивали существования, и ик просто голодали. Но они голодали уже на протяжении жизни целого поколения, а в их общественной организации произошли коренные изменения, которые помогли им выстоять в этих тяжелых условиях.
Из-за того что администрация загнала ик на небольшую территорию и лишила возможности охотиться и заниматься собирательством, размеры общности больше не соответствовали условиям окружающей среды, и численность общности надо было сократить. Я не хочу сказать, что это был сознательный шаг, но так уж произошло, и ик хорошо понимали, что они делают. Они говорили: «Зачем кормить престарелых? Они все равно умрут, а пользы от них никакой, они даже не могут больше дать нам детей». И ик обрекали стариков на смерть, не давая им пищи, а старики были слишком слабы, чтобы найти пропитание в этих трудных условиях, где, как и у бушменов, вода и пища находились на расстоянии нескольких дней ходьбы и для передвижения в скалистых горах нужна была сила и ловкость. И старики умирали — в домах или на открытом воздухе. Но и этого было мало, и ик говорили: «Зачем кормить молодых? Если они не могут сами позаботиться о себе, то они все равно не выживут. Во всяком случае, у нас, если понадобится, может быть больше детей, поэтому именно мы (то есть группа способных к деторождению) и должны иметь пищу и оставаться в живых». Так и получилось, что группа здоровых и сильных выживала, а старики и молодые умирали, если не считать тех детей, у которых была особая способность к выживанию.
