Эмоциональный шантаж

возможности — уйти.

Расширение возможностей

Ким, редактор журнала, чувствовала, что находится в осаде.

С

меня хватит. Я провожу свою жизнь за письменным столом, а мои руки не отрываются от компьютера и телефона. Я так устала, что едва могу соображать, а Кен не прекращает негативные сравнения. По-моему, он предъявляет неоправданно завышенные требования. Я не трудоголик, как некоторые мои коллеги, и если не буду работать на пределе возможностей, он вычеркнет меня из списка хороших сотрудников и внесет в кандидаты на вылет, когда эта сумасшедшая компания в очередной раз решит сократить кадры.

Я ничего не могу сделать, кроме как искать другую работу. Но я чувствую себя настолько изношенной физически и эмоционально, что все, что могу делать, приходя домой,

—

это стараться не расплакаться и не

накричать на кого-нибудь, кто этого не заслуживает. Я не могу бросить работу, потому что нам нужны

деньги. Я не верила в ад, но теперь верю.

Очевидно, Ким должна была что-то изменить. Требования, предъявляемые к ней на работе, ставили в опасность ее физическое и психическое здоровье, однако она приняла решение: «Я ничего не могу сделать», — которое сводило возможности выбора к нулю. Чтобы выбраться из этого положения, она должна была определить для себя, чего хотела и в чем нуждалась, а дальше работать в этом направлении, чтобы понемногу изменять свою жизнь, пусть и небольшими последовательными шагами.

Мы начали анализировать требования Кена.

— Не знаю, смогу ли я все вспомнить, — сказала Ким. — Ведь это не одно требование. Это просто целая нескончаемая серия требований. Он считает, что я должна работать 24 часа в сутки, а я не могу.

— Так в чем же, по-вашему, заключается его требование? — спросила я.

— Примерно в этом: «Делай все, что я говорю, иначе…»

— Иначе что?

— Иначе «я от тебя избавлюсь или по крайней мере скажу, что ты не так хороша, как Миранда, величайший редактор из всех живущих ныне». Как только я перестану быть незаменимой, сразу стану ненужной. Тогда на стол ляжет уведомление об увольнении.

— Мы говорили о негативных сравнениях с Мирандой, — напомнила я. — Но почему вы думаете, что если не будете браться за любую работу, на которой настаивает Кен, вас уволят? Он что-нибудь говорил по этому поводу?

— Не совсем, но все знают, что если кто-то попал в немилость, его ждет именно это.

— Вы говорили ему, что у вас болят руки и шея? — спросила я.

— Шутите? — ответила Ким. — Мы все там только винтики.

Я сказала Ким, что ее реакция на начальника базируется на достаточно непроверенных предположениях, а затем попросила описать, что, по ее мнению, представляют собой разумные требования к работе.

Если бы она имела представление о разумных требованиях, то смогла бы указать на неразумные и определить, чего они стоят для нее и окружающих.

— Работа на моей должности подразумевает сверхурочные часы — это примерно 50-часовая рабочая неделя плюс чтение материалов в выходные дни. Я это знаю и не возражаю, но на этой работе я делаю гораздо больше: тружусь по 60–65 часов в неделю, не считая выходных. Но больше всего мне не нравится давление, не нравится, когда меня с кем-то сравнивают. Это для меня не стимул для работы, а причина для страха и обиды.

Наконец я попросила Ким описать свои желания и нужды.

— Мне нужно, чтобы остальные тоже занимались работой, которую сейчас я делаю одна, и чтобы Кен обращался с поручениями к ним тоже, а не только ко мне одной. Он слишком многого от меня требует. Его негативные сравнения создают такое давление, что стали невыносимыми, а я хочу, чтобы Кен просто