взаимностью. Лучше попробовать, чем отказаться вовсе.
Учитывайте пространственную дистанцию: если вы находитесь слишком близко, это может быть воспринято как назойливость, если чересчур далеко — это может показаться проявлением равнодушия. Чтобы определить размеры интимной зоны собеседника, можно придвинуться к нему и посмотреть, не отступает ли он назад. Когда Стив переносил вес на другую ногу, я старался тоже перемещать вес на другую ногу, как бы отражая его жесты и движения, — это также усиливает взаимопонимание. Можно также попробовать похлопать человека по спине, например, если вы вместе выходите из комнаты.
Обратите внимание на ваши руки. Когда я говорил со Стивом о других культах, то жестикулировал так, чтобы дать понять, что речь вдет о «других» группах, к которым его окружение не относится. В то же время я хотел, чтобы он следил за моими жестами, воображая себя на месте муниста.
Я хотел, чтобы он, как бы перевоплотившись в муниста, почувствовал, насколько строг запрет на сомнение в учении Муна и в том Боге, которому Мун призывает поклоняться. Я говорил об этом не отвлеченно и теоретически, а буквально разъяснял все на пальцах, дабы помочь ему увидеть другую сторону проблемы воочию, а не просто услышать рассказ.
Некоторых людей зрительный контакт подбадривает, поскольку заставляет их чувствовать, что вы обращаете на них внимание. Других Прямой зрительный контакт нервирует. Такие люди склонны скорее к восприятию слуховых, а не зрительных сигналов. Мне кажется неестественным применять длительный зрительный контакт при разговорах с людьми, однако пришлось этому научиться. В ходе общения понаблюдайте за невербальными реакциями человека, чтобы выяснить, в чем он нуждается для углубления взаимопонимания и доверия.
Я пытаюсь найти доступ к той личности, которая заслоняется его нынешним участием в культе. В случае со Стивом этой личностью является маленький пятилетний ребенок. Разумеется, я предпочел бы иметь дело с подлинной личностью, а не с культовым «я». Если мне это удается в первые моменты, как в случае с описанной мной реакцией культиста на упоминание Рождества и Пасхи, можно считать связь установленной и относительно устойчивой, чтобы ее использовать.
Если культовая личность — единственное, что открыто в человеке для взаимодействия, то я стремлюсь всеми доступными способами расширить ее мир. Можно попытаться спросить, почему член Административного совета (элитное руководство Свидетелей Иеговы) оставил группу, но в то же время все еще верит в Бога и написал книги, рассказывающие о шестидесяти годах, проведенных в этой организации.
Установите свою «территорию» и попробуйте перетянуть его на нее, не допуская обратного.
Я предпочитаю не вовлекаться в разговор о журнале иеговистов "Сторожевая Башня". Традиционная стратегия, используемая в спорах, заключается в том, что преимущество получает тот, кто определяет предмет обсуждения. Вместо того чтобы обсуждать доктрину группы, к которой принадлежал Стив, я перевел разговор на верования других групп.
Я не говорил Стиву, до какой степени я не согласен с ним. Я определил сферу нашего разговора так: "Я — человек, и ты — человек. Мне интересно, кто ты". Я старался объяснить, что для меня имеет значение, что он думает, постоянно задавал ему вопросы наподобие: "Вы можете вообразить? Вы когда-либо думали об этом? " Я также сделал акцент на том, что у нас одинаковые имена. Когда имеешь дело с религиозными культами, разговор о духовности и вере может помочь сильнее, чем что бы то ни было, тем более если вы верующий. Если вы находите точки соприкосновения в одних вещах, вам будет легче говорить и о других. На основе общих интересов и мнений возникает взаимопонимание и доверие.
То, что я открыл ему дверь, не означало, что я собираюсь вызволять его из культа за те десять минут, которые я отвел для общения с ним. Для того чтобы хотя бы наметить пути достижения взаимопонимания, нужно было как-то развить отношения. Идеальным итогом этих отношений могло стать
