экспериментаторы, не делаем все возможное?{136}
В некотором смысле, ответ — да. Скорее всего, мы действительно делаем все возможное — и при соответствующих обстоятельствах вариант с наблюдениями и опытом вполне сносно работает. Но вот в чем загвоздка: для заключения о том, что «А вызывает Б», нужно провести эксперимент много раз. Допустим, А — новое лекарство, снижающее уровень «плохого» холестерина, а Б — шансы пациента заработать болезнь сердца в течение следующих 10 лет. Если производитель может доказать, что вероятность болезни сердца у пациента, принимающего лекарство А, существенно ниже, чем у пациента, его не принимающего, ему разрешено утверждать и то, что А предотвращает болезнь сердца. В противном случае утверждать это производитель не имеет права. Но, поскольку любой конкретный человек может либо принимать препарат, либо не принимать, единственный способ доказать, что лекарство вызывает некий эффект, — это провести эксперимент много раз. Испытание препарата, таким образом, требует множества участников, в произвольном порядке распределенных по двум группам: получающих и не получающих лекарство. Оказываемый эффект затем измеряют как разницу в результатах между «лечебными» и «контрольными» группами — причем чем меньше эффект, тем крупнее должно быть испытание. Только тогда удастся исключить случайные совпадения.
В повседневных ситуациях принятия решений, когда мы снова и снова сталкиваемся с более или менее схожими обстоятельствами, возможна достаточно точная имитация условий клинических испытаний. Например, каждый день мы можем возвращаться домой с работы разными дорогами, выходить из офиса в разное время. Повторяя эти вариации много раз и предполагая, что уличное движение в разные дни примерно одинаково, можно миновать все сложные взаимоотношения причины и следствия: достаточно просто понаблюдать, какой маршрут в среднем занимает меньше всего времени. Аналогичным образом обстоят дела и с основанной на опыте профессиональной компетенцией — будь то в медицине, инженерии или военном деле: в ходе занятий учащиеся многократно сталкиваются с ситуациями, максимально приближенными к тем, в которых они окажутся после получения диплома{137} .
История случается лишь однажды
Учитывая, насколько хорошо данный квазиэкспериментальный подход зарекомендовал себя в повседневных ситуациях и в профессиональном образовании, не удивительно, что, объясняя с позиций здравого смысла поведение рынка, популярность произведений искусства, успехи и неудачи отдельных людей, фирм и даже исторических сил, мы рассуждаем точно так же. Теперь-то вы, наверное, уже понимаете, к чему это ведет. В политике и планировании каждая ситуация в некоем важном отношении отличается от того, что происходило ранее. Следовательно, тот или иной эксперимент можно провести лишь единожды. На определенном уровне данная проблема очевидна — никто ведь не думает, что войну в Ираке можно сравнить с войной во Вьетнаме или даже в Афганистане. Поэтому мы с осторожностью переносим выводы с одной на другую. Аналогичным образом, никому и в голову не придет, что, изучив успех «Моны Лизы», можно многое понять об удачах и провалах современных художников. А вот следующий момент очевиден гораздо меньше: поскольку мы можем провести каждый эксперимент только один раз, «сделанные на его основе выводы» — хотя бы о самом эксперименте — могут оказаться гораздо менее информативными, чем кажутся.
Например, действительно ли так называемая «большая волна»[29] в Ираке осенью 2007 года явилась причиной снижения уровня насилия, наблюдавшегося летом 2008- го? Интуиция подсказывает, что так и было. Более того: «большая волна» была разработана специально для вызывания такого эффекта. Комбинация интенциональности (преднамеренности) и сроков говорит в пользу причинности — равно как и часто цитируемые заявления администрации, явно искавшей повод погордиться. Однако в период с осени 2007-го до лета 2008 года произошли и многие другие события. Группировка Ансар
