– Вот и посиди, подумай о жизни своей, только молча.
– Нет нужды, – бросил Лин. – Сегодня ночью все мы можем спать спокойно. Больше незваных гостей не будет.
Наутро друзья, собравшись, продолжили путь, Лин чувствовал, что они уже близки к цели их путешествия, но на сердце отчего-то было неспокойно.
И вот теперь цель его долгого странствия, можно сказать, достигнута. Он чувствовал это, глядя на полноводную реку, точнее на небольшой пустынный островок, стоявший недалеко от берега этой самой реки. Но почему тогда на душе его который день так муторно и тревожно? Словно червь противоречия, дремавший в нем до сих пор, вдруг проснулся, заворочался, грызя сомнениями его душу и разум. Беспокойство и трепет. Странное, смешанное чувство ожидания великого открытия или горького разочарования. Лин вспомнил последнюю встречу с девой леса.
– Ты чувствуешь силу древней магии? – спросила его Наир-На. – Она зовет тебя, не так ли? Так иди же на ее зов. Иди, и, возможно, тебе откроются великие знания.
– Великий маг, тебя что-то тревожит?
– А, это ты, Манур, – обернувшись, устало произнес Лин. – Не знаю. Не могу понять. Этот остров манит меня, зовет, все время звал на протяжении всего пути сюда. Но найду ли я там ответы? И какую цену придется заплатить за эти самые ответы?
– Твои сомнения понятны, великий маг, – качнув головой, обронил Манур.
Он с завидным упорством называл Лина не как иначе, как великий маг, несмотря на все протесты последнего. И в конце концов, Лин сдался.
– Но Манур уверен, ты примешь верное решение, когда придет время. Укрепи свой дух, сомнения лишь делают тебя слабее, Манур знает, твой путь здесь не закончится, пусть свершится то, что должно свершиться. Ведь именно для того ты и шел сюда. Манур все сказал.
– Как же у тебя все просто, – ухмыльнулся Лин. – Сказал, и все. Ладно, утром, думаю, все встанет на свои места, во всяком случае, я на это очень надеюсь. Наверное, я просто устал, уверен, сомнения с рассветом покинут меня. Мы все здорово устали, возможно, все, что я чувствую сейчас, лишь следствие этой самой усталости.
– Твой путь не закончится здесь, – вновь повторил карахай. – Хруст бы непременно почувствовал, да и я тоже, – с твердой уверенностью произнес тот, после чего молча удалился.
Лин проводил взглядом друга и вновь задумался, затем взял в руки первую попавшуюся на глаза соломинку и стал бесцельно водить ею по мягкому прибрежному песку. Он, не отрывая взгляда, задумчиво смотрел на остров, а потому, наверное, и не заметил, как тростинка в его руке стала выводить на песке вместо бессмысленных линий совершенно незнакомые ему символы. Странные, загадочные руны, принадлежавшие, возможно, какой-то древней неведомой ему расе. Если б в тот момент он посмотрел на песок, то немало б удивился. Он не знал, не мог знать ни этих рун, ни того, что они значат. А между тем соломинка в его руке выводила все новые символы, но Лин словно не замечал этого. Даже когда руны одна за другой, вспыхнув, загорелись загадочным зелено-белым пламенем, Лин не шелохнулся. По его телу вдруг пробежала дрожь, взгляд потерял осмысленность, а его рука, движимая неведомой силой, продолжала рисовать на песке один за другим все новые и новые таинственные символы.
Во имя свободы
– Вот так вот, ваше величество, – грустно подытожил лорд Бранс. – Лорд Джурм и его город находится не в лучшем положении. Хорошо еще, что Кархан пообещал, что его воины, а точнее их кони, не будут топтать наши поля. И, слава богам, пока держит слово. Оно и понятно, вряд ли мы смогли бы выплачивать огромную дань, не получая урожая. И это большей частью заслуга лорда Гарнона. Он сумел убедить вождя Кархана в том, что гибель урожая приведет к существенному снижению размера дани. Ведь львиную долю всех урожаев мы отдаем проклятым кочевникам. Сил нет смотреть, как их кони набивают брюхо нашим зерном, отборным зерном. А его лазутчики в открытую шныряют по нашим городам. И, что страшнее всего, многие из них, да что там многие, почитай все, это подданные вашего величества. И мне трудно их судить. Им нужно кормить свои семьи, а Кархан платит им зерном, нашим зерном. И хотя нам известны почти все его шпионы, тронуть их, даже просто заключить под стражу я не могу. Еще немного, и они будут свободно шастать не только по городу, но и по коридорам моего дворца.
И Бранс в сердцах стукнул могучим кулаком по столу, да так, что дубовый стол заходил ходуном и затрещал, а кубки слетели на пол.
– Прошу прощения, ваше величество, за мою несдержанность, – опомнившись, пробормотал рыцарь. – К слову, совсем скоро мне нужно будет отвозить дань в стан Кархана, только вот дождусь Джурму, он должен со дня на день привести свою часть откупа.
– Нет нужды извиняться, благородный Бранс. Мне понятен твой гнев. Лорд Гарнон, как ты думаешь, мы сможем вывести гарнизоны городов незаметно для лазутчиков Кархана?
– Если на то будет ваша воля, то да. Мы можем закрыть города после того, как его покинут гарнизоны, а с лазутчиками вне стен городов разберутся мои люди.
– Но…? – воскликнул Бранс. – Тысяча демонов, не ты ли утверждал, что нельзя провоцировать кочевников, что каждый наш шаг известен Кархану.
– Ну, положим, не каждый шаг, – загадочно ухмыльнулся Гарнон. – Да и лазутчики его, скажем так, кое-кто из них, сами того не зная, служат больше Соршу, чем Кархану. К тому же и подчиняются не кому- нибудь, а мне.
– Что?! Но как? Что ты несешь, Гарнон? – взревел Бранс.
– Ваше величество, – игнорируя старого друга, произнес Гарнон, – прежде чем я все объясню, велите лорду Брансу оставаться на месте. Я знаю его горячий нрав, поверьте, это будет нелишним. Если, конечно, вы хотите, чтоб я еще послужил немного Соршу и вам.
– Хорошо, – заинтригованно произнес Аркадиас. – Лорд Бранс, вы слышали лорда Гарнона. Вы не должны без моего повеления трогаться с места. Надеюсь, лорд Бранс, лишним будет напоминать вам, что вы еще совсем недавно дали мне клятву верности.
– Да, конечно, мой король. Но что хочет сказать этот болтун?
– Да только то, – на всякий случай все же отойдя на несколько шагов от Бранса, ответил Гарнон, – что мне, лорду Гарнону, подчиняются все соглядатаи Кархана, ну или почти все, причем в обоих городах. А все потому, что я согласился служить вождю Кархану, вернее, генералу Кархану. «Ему больше нравится, когда его величают генералом, оно и понятно, генералов у колдуна Мордока наверняка меньше, чем вождей, что присягнули ему на верность». А также докладывать о твоих планах и намерениях, старый друг. Особенно если вдруг тебе вздумается поднять народ против Мордока.
– Ах ты, змей проклятый, предатель, негодяй, – взревел лорд Бранс. – Да я тебя… – вскочив, взревел Бранс, обнажив меч.
– Лорд Бранс, сядьте на место, – рявкнул Аркадиас. – Или вы забыли мой приказ?
– Но, ваше величество, он… этот перевертыш, этот…
– Сядьте, я приказываю вам. Пусть лорд Гарнон все же закончит. Мне почему-то кажется, что все не так очевидно, как кажется на первый взгляд. Не будем делать поспешных выводов.
– Благодарю, ваше величество, – поклонился Гарнон. – Как видите, я был прав относительно моего друга, – и, заметив, что Бранс собирается ему возразить, поспешил добавить: – Но вы, как и должно мудрому королю, оказались дальновиднее моего друга. Я согласился на предложение Кархана только по одной причине, и эта причина – Сорш. Пока я делал вид, что преданно служу этому дикарю, я мог беспрепятственно передвигаться по стране. Мои люди выявили и без того не особенно пытающихся скрывать свои намерения почти всех шпионов Кархана. К тому же я сохранил свой отряд, три сотни рыцарей, готовых хоть сейчас ринуться в бой за Сорш и за ваше величество. Я также подобрал из числа горожан две дюжины смышленых парней и отправил их нести караул на всех участках нашей границы. А Кархану объяснил этот шаг необходимостью, так как мне необходимо владеть всей информацией и получать ее почти из первых рук. Для скорости и секретности я использую специально обученных соколов. Словом, моя идея понравилась Кархану, и он разрешил мне действовать по своему усмотрению. Сам подумай, друг Бранс, как могло случиться, чтоб у тебя в городе кроме гарнизона размещалось еще триста рыцарей, а Кархан не обращал на это внимания. Все просто, я убедил его в том, что если будет необходимость, я силами своих рыцарей возьму власть в свои руки. А тебя, мой друг, брошу в темницу. Если б вы знали,
