29
Мигель знал, что у Даниеля финансовые проблемы, но не подозревал об их тяжести. Все это презрение, все это ворчание по поводу невзгод Мигеля, когда он сам был в беде, можно было простить. Мигель мог простить и этот важный вид, и осуждающие взгляды. Но он не мог простить Даниелю, что он взял, точнее, украл деньги у брата, когда тот в них нуждался.
Но, невзирая на весь свой гнев, Мигель не мог себе позволить говорить об этом. Он не мог жаловаться, потому что, пока кофейное предприятие не разрешится тем или иным образом, он не мог съехать из дома брата, не привлекая внимания.
Несколько дней спустя Аннетье снова появилась в кабинете Мигеля с объявлением, которое могло быть шокирующим, если бы не было ожидаемым. На пороге дома был Иоахим Вагенар, который хотел его видеть.
Иоахим спускался по узкой лестнице, держась одной рукой за поручень, зажав шляпу в другой руке. Внизу он споткнулся, шатаясь как пьяный.
— Ну вот, сеньор. Круг замкнулся. Как говорится, птичка всегда возвращается в родное гнездо.
Иоахим не был настолько пьян, как могло показаться на первый взгляд. Неожиданно Мигель подумал, что Иоахим выпил для храбрости. Но для чего ему нужна храбрость? Мигель вновь перебрал в уме все возможные средства защиты.
— Это ваше гнездо? — спросил Мигель. — Едва ли.
— Не соглашусь. — Иоахим сел без приглашения. — У меня такое чувство, словно я родился в этой комнате. То есть таким, каким я стал. А каким я стал, я сам не знаю.
— Вы пришли, чтобы сказать мне это?
— Нет. Я пришел сказать, что много думал и пришел к странному заключению, что, возможно, вы мой единственный друг в настоящее время. Странно, не так ли? Когда-то мы хоть и не были друзьями, но поддерживали дружеские отношения. Затем мы стали врагами. Я почти полностью беру на себя вину за это, хотя мой гнев можно объяснить; уверен, вы это понимаете. И теперь мы снова друзья. Настоящие друзья, я имею в виду. Друзья, которые должны заботиться друг о друге.
— Как вы пришли к такому странному выводу?
— Очень просто, сеньор. У меня есть нужные вам сведения. У меня есть сведения, с помощью которых вы можете заработать кучу денег. Фактически у меня есть сведения, которые спасут вас от краха. Боюсь, вы окажетесь слишком большим глупцом и не воспользуетесь этими сведениями, но тем не менее у меня они есть, и я готов ими поделиться.
— И за эти сведения вы хотите пятьсот гульденов, о которых я так часто слышу.
Голландец засмеялся:
— Нет, я хочу часть вашей прибыли. Надеюсь, вы улавливаете суть. Я хочу, чтобы мой успех и мое состояние вновь были связаны с вашими.
— Понимаю.
Мигель сделал глубокий вдох. У него было ощущение, что все это происходит не с ним. Вот он сидит у себя в подвале и ведет переговоры с Иоахимом Вагенаром. И если бы его застали за этим, скорее всего, Соломон Паридо убеждал бы маамад, что это преступление следует простить. Он перестал что-либо понимать в этой жизни.
— Нет, — покачал головой Иоахим, — вы не понимаете, Лиенсо, но скоро поймете. Вот что я предлагаю: я согласен предоставить вам сведения, с помощью которых вы получите баснословную прибыль. Если я окажусь прав, вы дадите мне десять процентов от заработанного с помощью этих сведений — назовем это комиссионными маклера. Если я окажусь не прав, ваш долг аннулируется и вы обо мне больше никогда не услышите.
— Вы упустили одну важную деталь.
— Какую деталь?
Мигель сглотнул:
— Вы сумасшедший, и ничему из того, что вы говорите, нельзя верить.
Иоахим кивнул, словно Мигель привел какую-то мудрую библейскую цитату:
— Сейчас я прошу мне поверить. Я никогда не был сумасшедшим, я просто был несчастен. Вы можете сказать, что было бы с вами, если бы вы, сеньор, потеряли все и у вас не было бы ни денег, ни дома, ни еды? Можете поручиться, что не потеряли бы рассудок от отчаяния?
Мигель промолчал.
— Я никогда не стремился к мести, — продолжал Иоахим, — я лишь хотел получить свое, и я не могу сидеть сложа руки, видя, как один человек уничтожает другого лишь удовольствия ради. Думаю, вы знаете, что я познал крах. Я не позволю, чтобы другой человек испытал то же, что и я.
Теперь Мигель был весь внимание:
— Я слушаю.
— Вам придется не только слушать. Вам придется согласиться.
— А если я выслушаю все, что вы скажете, и не поверю вам?
— Это ваше право, но, если вы решите поверить мне и воспользоваться этими сведениями, вы заплатите мне десять процентов того, что заработаете.
— Или?
— Никакого «или» быть не может, — сказал Иоахим. — Между нами теперь не может быть никаких угроз. Я не буду заставлять вас подписывать контракт, ибо знаю, что вы рискуете, вступая в сделку с одним из нас. Я оставлю на вашей совести решать, что подобает благородному человеку.
Мигель сделал большой глоток вина. Иоахим не был больше похож на сумасшедшего. Неужели деньги Паридо изгнали демонов из его рассудка или Иоахим сам сделал это, опираясь на собственное здравомыслие и решимость?
— Я готов выслушать вас.
Иоахим глубоко вздохнул:
— У вас не найдется для меня чуть-чуть вина? Или, быть может, пива?
— Вы не в гостях, Иоахим. Говорите или уходите.
— Нет нужды вести себя столь недружелюбно, сеньор. Когда вы услышите то, что скажу, вы будете угощать меня, не скупясь. — Он снова замолчал. — Ладно. Видите ли, когда я приходил к вам в последний раз, я не был с вами до конца честен. На самом деле я выполнял поручение человека, который послал меня к вам.
— Соломона Паридо, — сказал Мигель. — Вы с таким же успехом могли бы привести его сюда. Я сразу догадался.
— Я подозревал, что вы догадались, но не сказал ему об этом. Я уже тогда стал думать, что едва ли из нашего с ним злополучного сотрудничества выйдет толк, и понял: вы хотели, чтобы он поверил в то, что вы сказали мне. Я уже начал ненавидеть его больше, чем вас, поэтому держал язык за зубами.
— Я хотел бы узнать об этом подробнее. Как вы оказались на службе у Паридо?
— Это коварный человек. Он пришел ко мне и сказал, что знает, что я преследую вас повсюду. И сказал, что знает, почему я это делаю. Он сказал, что мы могли бы действовать заодно. Он даже дал мне десять гульденов и сказал, что снова придет через неделю. Проходит неделя, и он хочет, чтобы я пошел к вам и поговорил с вами. Я сказал, что не стану этого делать, что наши отношения совсем разладились. Признаюсь, в тот момент меня интересовало только то, что он мог предложить. Но он ничего мне не предложил. Он говорит, что в таком случае я должен немедленно вернуть долг с процентами и что он больше не намерен иметь со мной дел. Я сказал, что не могу заплатить долг, и он начал пугать меня Распхёйсом. Он говорит, что знает членов городского совета и что они немедленно посадят меня за решетку и, возможно, проверят, почему меня так быстро освободили в предыдущий раз. У меня не было никакого
