Голос Хорхе с каждым словом повышался. Где-то наверху промелькнула размытая тень. Заметил ее, похоже, и Минхо — выражение заносчивости полностью сошло с его лица.
— Девять.
— Мне жаль, — безразлично буркнул Минхо.
— Нет, не жаль, — возразил Хорхе и пнул Минхо по ноге.
Куратор бегунов вскрикнул от боли, и руки Томаса непроизвольно сжались в кулаки. Должно быть, шиз ударил Минхо по обожженному месту.
— Извинись с чувством, hermano.
Томас с ненавистью посмотрел на психа. В мозгу одна за другой стали рождаться безумные мысли. Хотелось вскочить и напасть на Хорхе, забить его, как и Галли после побега из Лабиринта.
Хорхе снова пнул Минхо — по тому же месту, в два раза сильнее.
— Извинись с чувством! — Последнее слово он прокричал с поистине безумной грубостью.
Взвыв, Минхо обнял руками больную ногу.
— Мне… жаль, — простонал он, судорожно хватая ртом воздух. Но как только Хорхе, довольный унижением обидчика, чуть отошел, Минхо врезал ему кулаком по голени. Отскочив на одной ноге, Хорхе грохнулся на пол и вскрикнул — отчасти от удивления, отчасти от боли.
Изрыгая поток матерщины, какой Томас прежде от своего друга не слышал, Минхо обрушился на Хорхе, прижал к полу бедрами и принялся молотить кулаками.
— Минхо! — заорал Томас. — Остановись!
Невзирая на скованность в суставах и мышцах, Томас поднялся и, быстро глянув наверх, поспешил к Минхо — утихомирить друга. При этом в нескольких местах он заметил резкое движение, а после — людей, которые заглядывали вниз, готовые спрыгнуть. Через прорехи в потолке свесились веревки.
Томас врезался в Минхо, и когда они упали, извернулся и крепко ухватил того поперек груди.
— Их целая толпа наверху! — заорал Томас в самое ухо Минхо. — Остановись! Тебя убьют! И нас тоже! Всех!
Шатаясь, Хорхе поднялся, медленно вытер кровь из разбитой губы и посмотрел на Минхо так, что в сердце Томаса вонзилось копье страха. Что же он задумал?
— Подожди! — закричал Томас. — Прошу, подожди!
Хорхе посмотрел на Томаса, и в ту же секунду у него за спиной приземлилось человек пятнадцать шизов: кто-то спрыгнул, как и вожак, кто-то соскользнул по веревке. Никто не посмел выйти вперед Хорхе: мужчины, женщины, даже дети, все в грязных лохмотьях, костлявые, хилые на вид.
Минхо наконец перестал бороться, и Томас ослабил хватку. Еще несколько секунд — и начнется бойня. Прижав Минхо к полу одной рукой, вторую Томас вытянул в сторону Хорхе.
— Прошу, дай минуту, — сказал Томас, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее. — Твоим людям не будет пользы, если они… навредят нам.
— Не будет пользы? — переспросил шиз и сплюнул на пол густую красную слюну. — Мне польза точно будет, и немалая. Не сомневайся, hermano.
Хорхе сжал кулаки и едва заметно кивнул. Шизы тут же достали из складок заскорузлой одежды оружие: ножи, ржавые мачете, черные шпальные гвозди, треугольные осколки стекла, покрытые запекшейся кровью. Одна девочка — не старше тринадцати — сжимала в руках лопатку, зазубренный штык которой напоминал ножовочное полотно.
Внезапно и очень ясно Томас осознал: предстоит торговаться за каждого члена группы. Схватки глэйдеры не выдержат, проиграют. Шизы не гриверы, их не отключить никаким кодом.
— Послушай, — обратился Томас к Хорхе, медленно поднимаясь на ноги и от души надеясь, что Минхо не станет больше совершать глупостей. — Мы не обычные. Не просто шанки и к вам на порог зашли не случайно. Живые мы очень ценны.
Гнев Хорхе самую малость смягчился. И во взгляде шиза мелькнул проблеск любопытства, однако спросил он о другом:
— Кто такие шанки?
Очень правильный вопрос. Томас едва не рассмеялся.
— Мы с тобой. Десять минут. Один на один. Большего я не прошу. Бери с собой любое оружие, какое сочтешь подходящим.
Хорхе издал смешок, больше напоминающий влажный хрип.
— Прости, что оскорбляю твою гордость, но оружие мне не понадобится.
Он умолк, и следующие несколько секунд растянулись, казалось, на целый час.
— Десять минут, — произнес наконец шиз. — Остальные будьте здесь, присматривайте за этими отморозками. Если дам знак — начинайте смертельные игры.
Он указал на темный коридор в стене напротив разбитых дверей.
— Десять минут, — повторил Хорхе.
Томас кивнул. Латинос не сдвинулся с места, и пришлось ему первым идти к месту переговоров — наверное, самых важных в его жизни.
Если не самых последних.
Глава двадцать седьмая
Томас затылком чувствовал взгляд Хорхе. В коридоре пахло плесенью и гниением; вода текла с потолка, и звук капели отдавался жутким эхом, напоминая почему-то о крови.
— Иди, не останавливайся, — произнес Хорхе. — В конце коридора есть комната со стульями. Рыпнись только — все умрут.
Хотелось развернуться и заорать на шиза, но Томас спокойно ответил:
— Я не кретин. Можешь не разыгрывать из себя крутого мачо.
Шиз в ответ хихикнул.
В молчании прошло несколько минут. Наконец Томас уперся в деревянную дверь и без колебаний повернул круглую серебряную ручку, желая показать Хорхе, что достоинства не утратил. Войдя же в комнату, он растерялся — внутри царила совершенная темень.
Судя по звукам, Хорхе прошел вперед. Потом в воздухе заколыхалась ткань и в глаза ударил горячий, слепящий свет. Томас сощурился, прикрыв лицо руками, а когда зрение адаптировалось, опустил ладони. Оказывается, псих сдернул брезент с окна. Целого, неразбитого окна, за которым не было видно ничего, кроме солнца и голого бетона.
— Присаживайся, — предложил Хорхе, причем гораздо приветливее, чем Томас мог ожидать.
Наверное, шиз понял, что пришелец собирается вести себя разумно и спокойно. И что в переговорах есть смысл, так как обитателям полуразрушенного здания может кое-что обломиться. Впрочем, Хорхе — шиз, и потому Томас терялся, не знал, как местный князек будет реагировать.
Из мебели в комнате имелось всего два низких деревянных стула да столик между ними. Томас притянул ближайший к себе стул и сел. Хорхе, устроившись напротив, опустил локти на столешницу, сложил ладони и, скорчив совершенно непроницаемую мину, вперил в Томаса пристальный взгляд.
— Начинай.
Вот бы секунду на размышление: перебрать пришедшие в голову еще там, в вестибюле, мысли, — но секунды не было.
— Ладно, — нерешительно произнес Томас. Всего одно слово, да и то не по делу. — В большой комнате ты упомянул ПОРОК. Мы про них знаем почти все, и мне крайне интересно услышать, что известно тебе.
Хорхе не шевельнулся, ни один мускул не дрогнул у него на лице.
— Сейчас не моя очередь говорить.
— Да, точно. — Томас придвинул стул ближе к столу и закинул ногу на ногу. Надо расслабиться, и слова потекут сами собой. — Трудно начать: я не знаю, что известно тебе. Давай так: я притворюсь, будто ты совсем тупой и вообще не в курсе происходящего.
