— В общем, пришли люди в скафандрах, и связь с тобой исчезла. Я испугалась, решила, что мне снится кошмар. К лицу прижали вонючую тряпку, и я потеряла сознание. Очнулась в незнакомой комнате, на кровати. Напротив сидели несколько человек, за какой-то стеклянной стеной… я и не заметила ее, пока не дотронулась. Это даже не стекло было, а… что-то типа силового поля.
— Да-да, — ответил Томас. — Видали такое.
— Неизвестные изложили план, по которому мы с Эрисом должны тебя убить. Велели передать замысел Эрису телепатически, ведь он уже присоединился к твоей группе. То есть к нашей, Группе «А». Я отправилась в Группу «В», и нам всем рассказали о миссии: добраться до убежища — и о болезни, Вспышке. Мы испугались, смутились, потом поняли: выбора нет. Пустыню пересекли через подземные тоннели, город получилось миновать. Наша встреча в лачуге на его окраине и все, что было после: засада в долине, оружие, избиение, — спланировано ПОРОКом.
Что-то подсказывало Томасу: до отправки в Глэйд он знал о подобном сценарии. Тут же возникла сотня вопросов, однако Томас решил пока их попридержать.
После очередного поворота Тереза продолжила:
— Наверняка я знала только две вещи. Во-первых, меня предупредили: если отойду от плана, тебя убьют. У ПОРОКа типа есть «иные варианты». Во-вторых, тебе нужно было ощутить абсолютную, стопроцентную горечь предательства. Именно поэтому мы и поступали с тобой так, а не иначе.
Во сне и Тереза, и Томас говорили о каких-то реакциях. Что бы это значило?
— Ну? — спросила Тереза после некоторой паузы.
— Что — ну? — ответил Томас.
— Что думаешь?
— И все? Объяснения закончились? По-твоему, я должен прыгать от радости?
— Том, я не могла рисковать. Я же верила, что тебя убьют. Тебя любым способом надо было заставить пережить предательство. Я старалась ради нас. Но в чем цель и важность спектакля — не знаю.
У Томаса вдруг разболелась голова.
— Надо сказать, играешь ты замечательно. Как насчет поцелуя на окраине города? И… зачем привлекли Эриса?
Схватив Томаса за руку, Тереза развернула его к себе.
— Создатели все рассчитали. Все — ради Переменных. Я не знаю, что получится в итоге.
Томас медленно покачал головой.
— Я тем более смысла не вижу. Прости, что я чуток с катушек слетел.
— Но ведь план сработал!
— В каком смысле?
— Тебе нужно было пережить предательство, и ты пережил. Верно?
Томас пристально вгляделся в ее синие глаза.
— Да, пережил.
— Мне жаль, что пришлось так с тобой обойтись. Зато ты жив. И Эрис тоже.
— Да, — повторил Томас. Больше с Терезой говорить не хотелось.
— ПОРОК получил желаемое, и я тоже. — Тереза посмотрела на Эриса. Тот ненамного обогнал их, и теперь стоял, дожидаясь, на следующем участке пути. — Эрис, отвернись. Лицом к долине.
— Чего? — смутился тот. — Зачем?
— Отвернись, и все. — Из голоса ее совершенно пропали коварные нотки. Пропали с того момента, как Томас вышел из газовой камеры. Правда, сейчас он сделался подозрительней. Что еще задумала Тереза?
Вздохнув и закатив глаза, Эрис все же отвернулся.
Тереза без малейших колебаний обхватила руками Томаса за шею и притянула к себе. У Томаса не было сил сопротивляться.
Они целовались, однако в душе у него ничто не шевельнулось. Он совсем ничего не почувствовал.
Глава пятьдесят шестая
Ветер крепчал, хлеща и закручиваясь в спирали.
В небе прогремел гром, давая повод отстраниться от Терезы. Томас вновь смирил свои чувства. Времени почти не осталось, путь впереди лежал неблизкий.
Улыбнувшись как можно искреннее, Томас произнес:
— Я понимаю. Ты не по своей воле творила зло. И главное — я живой. Верно?
— Да, верно.
— Тогда хватит разговоров. Надо догнать остальных.
Если единственный способ добраться до убежища — работать с Терезой и Эрисом, то так тому и быть. А о предательстве можно и после подумать.
— Как скажешь, — ответила Тереза, выдавив улыбку. Она как будто заподозрила неладное. Или представила, какую встречу ей устроят глэйдеры, после ее-то «спектакля».
— Ну вы все, нет? — не оборачиваясь, прокричал Эрис.
— Все! — крикнула в ответ Тереза. — И не жди новых поцелуев в щечку. У меня, похоже, грибок на губах завелся.
Томас чуть не поперхнулся. Не успела Тереза взять его за руку, как он стартанул вниз.
На спуск ушел час. Ближе к подножию склон стал более пологим, и ребята прибавили ходу. Наконец повороты закончились, и остаток пути до бесконечной ровной пустыни они проделали бегом. Воздух был горячий, однако тучи и ветер позволяли дышать свободно.
Теперь, когда Томас лишился преимущества высоты, да и пыль затуманивала обзор, Групп «А» и «В» было не видно. Впрочем, Томас знал: и парни, и девушки упорно бегут тесными кучками на север, пригибаясь под порывами ветра.
От пыли щипало и резало глаза, и Томас тер их, чем делал только хуже: веки опухли и покраснели. Тучи продолжали сгущаться, и над равниной становилось темнее.
После быстрого перекуса — припасы, кстати, таяли на глазах — трое спешно осмотрелись.
— Они перешли на шаг, — прикрывая глаза ладонью, указала вперед Тереза. — Почему не бегут?
— До конца срока еще три часа, — глянув на часы, ответил Эрис. — Если мы правильно рассчитали, убежище всего в нескольких милях отсюда. Вот только впереди нет ничего.
А Томас так надеялся, что не заметил убежища из-за большого расстояния.
— Они еле тащатся. Да и куда бежать, кругом пустыня. Может, убежище совсем не здесь?
Эрис посмотрел на черно-серое небо.
— Кошмар. Не дай Бог, застанем вторую бурю. То-то весело будет.
— Тогда нужно отойти подальше от гор, — сказал Томас. И правда, не лучше ли окончить свои мучения, обратившись в горстку пепла во время поисков несуществующего убежища?
— Давайте нагоним наших, — предложила Тереза. — Там и определимся, что делать. — Повернувшись к парням и прикрыв губы ладонью, она спросила: — Готовы?
— Готов, — ответил Томас, стараясь не дать бездне страха и паники утянуть его вниз. Выход есть. Его не может не быть.
Эрис в ответ пожал плечами.
— Тогда бежим, — сказала Тереза, и не успел Томас ответить, как она сорвалась с места.
Эрис не отставал от нее.
Томас сделал глубокий вдох. Предстоящий забег странным образом напомнил первую вылазку в Лабиринт вместе с Минхо. И от этого стало не по себе. Выдохнув, Томас припустил следом за Терезой и Эрисом.
Минут двадцать спустя ветер набрал такую силу, что выкладываться приходилось вдвое усердней, чем
