окладистой черной бородой, подстриженной квадратом. Борода была так черна, что отливала синевой. Все в его облике внушало страх, если не ужас: жесткий взгляд, огромные волосатые ручищи, странный панцирь из грубо подогнанных друг к другу железных пластин и кусков сыромятной кожи, который придавал колоссу вид варварского воина, огромная секира, подвешенная к поясу за кольцо и при ходьбе бившая его по правой ноге. За ним шагали четыре вооруженных латника в черно-красных плащах.
Великан оглядел дом. Слово «лачуга» подошло бы здесь лучше, настолько отталкивающей выглядела царившая в нем нищета: земляной пол кишел насекомыми, никакой мебели, кроме циновки, постеленной прямо на землю, да нескольких досок, кое-как скрепленных между собой наподобие ящика. Было темно, и от невыносимого зловония перехватывало дух.
– Сир де Сомбреном ищет хорошо сложенного мальчишку, чтобы сделать его пажом в своем английском поместье. Но, похоже, здесь я такого не найду… Эй, ты, ну-ка поди сюда!
Свет проникал в лачугу только через дыру над очагом, но великан успел приметить подростка среди крестьян, жавшихся друг к другу в испуге.
Тот выступил вперед. Паренек был грязен и оборван, но природа явно оказалась к нему благосклонна. На вид он был лет шестнадцати, очень смуглый, кудрявый, почти курчавый, с полными губами, белозубый. Темные глаза лучились простодушием. Телом он был хлипковат – наверняка потому, что никогда не ел досыта, но зато на диво соразмерен.
– Как тебя звать, милок?
– Колине, сир Полыхай.
Полыхай, начальник стражи замка Сомбреном, довольно ухмыльнулся. Ему льстило, что даже последний из местных крестьян знает его прозвище. Это показывало, до какой степени его тут все боятся…
Он запанибратски положил свою ручищу на плечо подростка.
– Ну, Колине, как ты насчет того, чтобы хорошенько набить брюхо? А потом надеть красивую ливрею да прокатиться в Англию?
Глаза подростка заблестели в предвкушении. Но тут от кучки крестьян отделилась какая-то женщина. Еще не старая, она была уже вся сморщенная и почти совершенно седая, прямые волосы висели словно клочья пакли. Она заговорила с видимой натугой, стараясь побороть страх.
– Это мой старшенький, сир Полыхай. После того как муж в прошлом году помер, он – наш единственный кормилец. Для меня он дороже, чем все ваше золото.
Начальник стражи расхохотался. Его люди подхватили этот грубый смех.
– Ас чего ты взяла, что тебе дадут золота? Ни гроша не получишь! Сир де Сомбреном и так оказывает великую честь твоему отродью. Радуйся еще, что мы у тебя ничего не требуем взамен!.. Ну-ка, ты, пошли!
Женщина схватила сына за руку.
– Вообще-то… про Сомбреном всякое болтают в деревне… Слухи ходят…
Полыхай взялся за рукоять секиры.
– Какие слухи? Что болтают? Говори!
Колине в первый раз проявил себя, встав между матерью и начальником стражи.
– Пожалуйста, не делайте ей худого! Я сам хочу с вами поехать, чтобы стать пажом.
Полыхай, казалось, поколебался мгновение, потом что-то прорычал и увел подростка, не сказав больше его матери ни слова…
Вскоре они поскакали куда-то бодрым аллюром. Хоть деревенский подросток никогда прежде и не сидел в седле, ему все же удавалось не отставать. Они были уже далеко и деревня давно скрылась из виду, когда Полыхай подъехал к нему и спросил совсем не злобно:
– Ну что, Колине, доволен?
– Да, сир Полыхай.
Подросток не лгал. У него было впечатление, что все это ему снится. Вдруг кончилось разом его ужасное прозябание в нищете, грязи и тесноте… Конечно, слухи, о которых упоминала его мать, и впрямь ходили. Но мальчик не верил. Все это враки, выдуманные завистниками.
Он осмелился спросить начальника стражи:
– Мы в Англию едем?
– Да. И надо поторапливаться: путь не близок.
– А сир де Сомбреном с нами поедет?
– Мы его встретим по дороге.
Колине блеснул белозубой улыбкой.
– А как называется английское имение нашего хозяина?
– Дембридж. Сам-то я там ни разу не бывал, но, говорят, оно великолепно, гораздо лучше здешнего.
– И я там увижу вельмож, знатных дам?
– Еще бы! Будешь даже самому королю английскому прислуживать. Он туда часто наведывается…
Полыхай нагнал передовых отряда. Стараясь не отстать от остальных, Колине восхищенно повторил про себя:
