заключенными, а иногда и хуже.
Одним особенно ярким инцидентом была попытка подавить солидарность взвода. Меня заставили сесть посередине отделения барака [жилого помещения] нашей команды и кричать другим новичкам: „Если бы вы, ребята, шевелились быстрее, мы бы не занимались этим так долго“, при этом каждый новичок держал на голове очень тяжелый ящик для обуви. Это напомнило мне, как ваши охранники заставляли заключенных кричать: „№ 819 — плохой заключенный“. После попытки суицида, несколько месяцев спустя, когда я был уже дома, в безопасности, я мог думать только об одном — вернуться туда и доказать другим новичкам, что сколько бы инструктор не называл меня плохим солдатом, я не такой. [Точно так же хотел поступить ваш заключенный Стью-819.] Я помню и другие случаи: отжимания в качестве наказания, бритье голов, отсутствие какой-либо личностной идентичности, кроме „курсант такой-то“. Все это очень напоминало ситуацию во время вашего исследования.
Ваш эксперимент состоялся тридцать один год назад, но информация о нем помогла мне понять то, чего я не понимал раньше, даже после лечения и консультаций. Ваша работа помогла мне осознать, что случилось со мной почти год назад. Конечно, это не оправдывает поведения инструкторов, но теперь я понимаю причины их действия — и дело не только в том, что они были садистами и упивались властью.
Короче говоря, доктор Зимбардо, спасибо вам».
Полное и яркое описание воспитания морского пехотинца можно найти в книге Уильяма Мареса «Морская машина»[245].
Похоже, в этом небольшом эксперименте есть что-то, представляющее непреходящую ценность, и не только для представителей социальных наук, но и — причем, по-видимому, даже в большей мере — для всех нас. Сейчас я думаю, что некий «таинственный компонент» драматичной трансформации человеческой природы — это не какое-то загадочное химическое вещество, превратившее доброго доктора Джекила в злого мистера Хайда, а власть социальных ситуаций и систем, которые их создают и поддерживают. Мы с коллегами рады, что смогли «проложить путь психологии в общественное сознание», сделали это информативно, интересно и увлекательно, и это позволило всем нам лучше понять некоторые фундаментальные и тревожащие проявления человеческой природы.
Теперь пришло время расширить наш эмпирический фундамент за рамки Стэнфордского тюремного эксперимента. В нескольких следующих главах мы обсудим эксперименты разных исследователей, которые еще более полно демонстрируют, каким образом ситуация может превратить хороших людей в настоящих злодеев.
Глава двенадцатая
Исследование социальных мотивов: власть, конформизм и подчинение
Я полагаю, в жизни каждого человека в определенный период, а в жизни многих людей — во все периоды с младенчества и до глубокой старости, один из самых важных элементов — желание быть внутри круга и страх остаться снаружи… Из всех страстей страсть войти во внутренний круг коварнее всего побуждает человека, который еще не стал злодеем, творить настоящие злодеяния.
Мотивы и потребности, которые обычно хорошо нам служат, иногда могут оказать нам медвежью
