Эффект Люцифера

фотографии. Все это было слишком скандально, чтобы не просочиться в СМИ (вероятно, за немалые деньги).

Отчет Тагубы попал в редакцию журнала The New Yorker, и его основные результаты и фотографии были опубликованы в статье Херша, но это произошло только после того, как фотографии появились в программе «60 минут II», 28 апреля 2004 г. (Как вы помните, эта история началась для меня именно с этой программы.)

Тагуба без особых церемоний критикует отчет своего коллеги, генерала Райдера. «К сожалению, многие системные проблемы, выявленные во время расследования [Райдера] не были устранены и стали предметом нашего расследования, — пишет он. — Приходится признать, что многие злоупотребления по отношению к задержанным происходили одновременно или почти одновременно с расследованием Райдера» (курсив мой. — Ф. 3.). Далее в отчете Тагубы говорится: «Вопреки выводам отчета [генерал-майора] Райдера, я нахожу, что военнослужащие 372-й военно- полицейской роты 800-й бригады военной полиции с самого начала были направлены туда для того, чтобы изменить положение дел в исправительном учреждении, „создать условия“ для допросов военной разведки». В отчете сказано, что офицеры военной разведки, агенты ЦРУ, частные контрактники и сотрудники OGA [других государственных служб] «активно побуждали охранников — военных полицейских создавать физические и психологические условия для благоприятных допросов».

В поддержку этого утверждения Тагуба приводит показания нескольких охранников, данные под присягой и подтверждающие соучастие в злоупотреблениях сотрудников военной разведки и следователей.

«Специалист Сабрина Хармен из 372-й военно-полицейской роты в показаниях под присягой рассказала о случае, когда задержанного поставили на картонный ящик и присоединили электроды к пальцам его рук, ног и половому члену. Ей сказали, „что ее задача — не давать задержанным заснуть“. Она сказала, что сотрудник военной разведки говорил с [капралом] Тренером. Она заявила: „Сотрудник военной разведки хотел заставить их говорить. А задача Тренера и Фредерика — помогать военной разведке и OGA сделать так, чтобы эти люди начали говорить“».

Тагуба приводит показания сержанта Джавала Дэвиса о влиянии сотрудников военной разведки и OGA на охранников — военных полицейских, которое он наблюдал лично:

«Я сам был свидетелем того, как заключенных в центре военной разведки, блок 1А, заставляли делать разные вещи, которые я считаю сомнительными с нравственной точки зрения. В блоке 1А нам сказали, что у них другие правила и другие стандартные процедуры обращения с заключенными. Я никогда не видел устава или других документов, где были бы изложены эти правила или стандартные процедуры, мне о них только говорили. Ответственность за 1А нес капрал Тренер. Он утверждал, что агенты и солдаты военной разведки давали ему разные задания, но не было никаких письменных документов, на которые он мог бы сослаться». Когда сержанту Дэвису был задан вопрос, почему правила в блоках 1А и 1В отличались от правил в остальных корпусах тюрьмы, он заявил: «В остальных корпусах содержатся обычные заключенные, а в блоках 1А и 1В — те, кого держит там военная разведка (MI)». Спрошенный о том, почему он не доложил о злоупотреблениях вышестоящим офицерам, сержант Дэвис заявил: «Потому что я думал, что если бы они делали то, что не соответствует установленным процедурам или правилам, кто-то об этом сказал бы. (Здесь мы снова видим зло бездействия. — Ф. З.) Кроме того, блок 1А находится в ведении военной разведки, и мне казалось, что сотрудники военной разведки одобряют злоупотребления». Сержант Дэвис также заявил, что слышал, как сотрудник военной разведки поощрял охранников оскорблять заключенных. На вопрос, что именно говорил сотрудник военной разведки, он отвечал: «Сделайте нам этого парня разговорчивым. Сделайте так, чтобы у него была плохая ночь. Пусть он получит как следует». Он утверждал, что эти комментарии были адресованы капралу Тренеру и сержанту Фредерику. Наконец, сержант Дэвис заявил, что «сотрудники военной разведки, как я думал, хвалили Тренера за то, как он