например, за уклонение от армии, нарушение правил дорожного движения или за участие в забастовках за гражданские права или в антивоенных выступлениях. Почти все они сказали, что никогда не представляли себя в роли тюремных охранников, ведь поступили в колледж не для того, чтобы пополнить ряды тюремной охраны. И хотя все они участвуют в эксперименте прежде всего из-за денег, некоторые хотят научиться чему-то полезному, попробовав себя в новой роли».
«Как вы отбирали охранников? Спорим, вы выбрали самых рослых парней?»
«Нет, Джо, мы распределили добровольцев на две группы случайным образом, это все равно что подбросить монетку. Если выпадает орел, доброволец получает роль охранника; если решка — то роль заключенного. Охранники только вчера узнали, какая роль им досталась. Они пришли в нашу небольшую „тюрьму“ в подвале здания факультета психологии Стэнфорда, чтобы помочь нам закончить подготовку. Мы хотели, чтобы они познакомились с этим местом. Каждый из них выбрал себе униформу в местном магазине военных товаров, и сейчас они ждут, когда все начнется».
«Они прошли какое-то обучение, как быть охранниками?»
«К сожалению, у меня не было на это времени, но вчера мы провели для них краткий курс; никаких определенных инструкций о том, как действовать, они не получили. Главное — обеспечивать порядок, не применять насилия к заключенным и не позволить им бежать. Я также попытался объяснить им особенности психологии мышления заключенных, которые переживают ощущение бессилия, — а мы хотим, чтобы наша тюрьма была похожа на настоящую.
Ребят, которых вы собираетесь арестовать, мы просто попросили ждать дома, в общежитии или в другом назначенном месте, если они далеко живут. Мы сказали, что свяжемся с ними сегодня утром».
«И они нас дождутся, да, Джо? Мы покажем им, как оно на самом деле».
«Меня кое-что смущает».
«Конечно, Джо, давайте все проясним. Вы тоже, Билл, если хотите что-то узнать, чтобы потом передать режиссеру вечерних новостей, спрашивайте».
«У меня такой вопрос, док: зачем прилагать столько усилий, самим строить тюрьму в подвале, арестовывать этих студентов, платить все эти деньги, когда у нас и так достаточно тюрем и преступников? Почему бы просто не понаблюдать за тем, что происходит в окружной тюрьме или в Сан-Квентине? Разве вы не выяснили бы того, что хотите знать об охранниках и заключенных в настоящих тюрьмах?»
Джо попал в точку. Я мгновенно оказался в привычной роли преподавателя, жаждущего донести свою мысль до заинтересованных слушателей. «Мне интересно исследовать, — начал я, — что значит, с психологической точки зрения, быть заключенным или охранником. Как меняется человек, адаптируясь к новой роли? Возможно ли всего за несколько недель приобрести новую идентичность, которая отличается от привычной личности?
Социологи и криминалисты проводили исследования реальной тюремной жизни, но все эти исследования имеют несколько серьезных недостатков. Исследователям никогда не удавалось наблюдать все стороны тюремной жизни. Их наблюдения обычно были ограничены строгими рамками, они не имели непосредственного доступа к заключенным и тем более к охранникам. В тюрьмах есть только два типа людей: персонал и заключенные, а исследователи — просто посторонние, и все в тюрьме относятся к ним с подозрением, если не с недоверием. Исследователи могли видеть лишь то, что им показывали во время экскурсий. Им редко удавалось заглянуть за „фасад“ тюремной жизни. Мы хотим лучше понять глубинную структуру отношений между заключенными и охранниками, воссоздав
«Да, я согласен, тогда все это имеет смысл, — вмешался Билл, — но есть большая разница между вашей Стэнфордской „тюрьмой понарошку“ и реальными тюрьмами — там совсем другие заключенные и охранники, чем у вас. В реальной тюрьме мы имеем дело с социопатами, с жестокими парнями, которым ничего не стоит нарушить закон или напасть на охранников. Нужны действительно крутые охранники, чтобы их контролировать, готовые, если нужно, свернуть им шеи. Ваши милые стэнфордские мальчики совсем не
