а „легенда“ Милгрэма была правдой, исследователи действительно изучали роль наказания в процессе обучения и решили протестировать около тысячи участников, чтобы на практике выяснить, как влияет разумное наказание на эффективность обучения. Если бы в такой ситуации вы не подчинились, отказались продолжать, получили свои деньги и молча ушли, то ваш героический поступок никак не облегчил бы участь других 999 участников, испытывающих те же страдания. Это было бы просто отдельное событие, не имеющее никаких социальных последствий — если бы за ним не последовал следующий шаг, а именно, вызов всей структуре и гипотезам исследования. Неповиновение отдельного человека должно превратиться в системное неповиновение, способное изменить ситуацию или систему, и не только в отдельном случае. Тлетворные ситуации слишком легко сводят на нет благие намерения диссидентов или даже героев- мятежников: им дают медали за их подвиги и подарочные сертификаты за то, что они держат свое мнение при себе».
Бывают ли ситуации, когда человека, совершившего геройский поступок, на основании критериев, которые мы изложим ниже, нельзя назвать героем? И в каких обстоятельствах его поступок можно назвать не героическим, но трусливым?
Действия Кристины не прошли даром: эксперимент, который вышел из-под контроля и начал причинять больше вреда, чем мы думали в его начале, был закончен. Она не считает себя героиней, потому что просто выразила свое личное отношение и убеждения, которые помогли мне, научному руководителю эксперимента, согласиться с ней и сделать то, чего она хотела добиться. Чтобы остановить вышедший из- под контроля эксперимент, ей не пришлось бить тревогу, обращаясь в более высокие инстанции.
Давайте сравним ее действия с поступками двух потенциальных героев этого исследования — заключенного Клея-416 и Сержанта. Оба они открыто бросили вызов охранникам и серьезно пострадали за это. Голодовка Клея и его отказ съесть сосиски подорвали тотальную власть охранников и могли бы сплотить его товарищей в борьбе за свои права. Этого не случилось. Отказ Сержанта произносить ругательства, несмотря на издевательства охранника Джона Уэйна, другие заключенные тоже могли воспринять как героический вызов и вместе противостоять злоупотреблениям, но и этого не случилось. Почему? И тот, и другой действовали в одиночку, не рассказав о своих убеждениях или намерениях другим заключенным, не заручившись их поддержкой и согласием. Поэтому охранники просто объявили их «нарушителями спокойствия» и возложили на них ответственность за страдания остальных заключенных (хотя истинной причиной этих страданий были действия самих охранников). Действия Клея и Сержанта можно было считать героическими, но их самих нельзя назвать героями, потому что они так и не попытались изменить систему, заручившись поддержкой других «диссидентов».
Их пример указывает на другой аспект героизма. Героизм и статус героя всегда существуют в социальном контексте. Звание героя присваивают человеку другие люди, а не он сам. Чтобы поступок считался героическим, а человек — героем, необходимо социальное согласие. Но подождите! Ведь палестинского террориста-смертника, погибшего и унесшего с собой жизни невинных мирных жителей Израиля, в Палестине считают героем, а в Израиле — исчадием ада. Точно так же его могут признать героическим борцом за свободу или трусливым приспешником терроризма, в зависимости от того, кто делает эту оценку[497].
Это означает, что определения героизма всегда зависят от культуры и от времени. По сей день артисты-кукольники дают представления об Александре Македонском перед детьми в отдаленных турецких деревнях. Там, где находились его командные пункты и где его солдаты вступали в брак с деревенскими девушками, Александр считается великим героем. А в тех городах, которые он покорил в своей неустанной жажде править миром, Александра изображают великим злодеем — хотя после его смерти прошло больше тысячи лет[498].
Более того, чтобы войти в историю, в любой культуре действия героя должны быть засвидетельствованы и сохранены для потомков. Это делают те, кто умеет писать и обладает полномочиями записывать историю или передавать ее в устной традиции. У бедных, отсталых, колонизированных,
