кружили под нами, я старался не думать.
Когда я в очередной раз потряс Анну за плечи, она никак не отреагировала. Мне казалось, я чувствую, как поднимается и опускается ее грудь, но особой уверенности у меня не было. Внезапно я услышал громкий всплеск, и от страху чуть не выпрыгнул из воды. Голова Анны бессильно упала набок, и я притянул ее к себе. Я по-прежнему слышал всплески, причем довольно ритмичные. Представив, что рядом не одна акула, а возможно, пять — десять или больше, я волчком завертелся на месте. Из воды показалось нечто неясное, и мне потребовалась всего одна секунда, чтобы понять, что же там такое. Это волны плескались о рифы, окружавшие остров.
Я еще ни разу в жизни не испытывал такого громадного облегчения. Даже тогда, когда доктор сказал, что лечение наконец-то дало результат и у меня больше нет рака.
Течение несло нас все ближе к берегу, но немного в сторону от острова. Нужно было срочно что-то делать, иначе мы проскочим мимо.
Я не мог грести руками, так как все еще цеплялся за лямки спасательного жилета Анны, а потому поплыл на спине, изо всех сил работая ногами. Теннисные туфли тут же свалились в воду, но мне было плевать. Их давным-давно надо было снять.
До суши оставалось, похоже, ярдов пятьдесят. Но на самом деле она была гораздо дальше, чем тогда, когда я увидел остров. Хочешь не хочешь, но пришлось работать руками. И я поплыл на боку. Лицо Анны оказалось наполовину в воде.
Я приподнял голову. Мы были уже совсем близко. Отчаянно молотя ногами по воде, чувствуя, что легкие вот-вот разорвутся, я плыл на пределе возможностей.
Наконец мы достигли лагуны за рифами, но я все плыл и плыл до тех пор, пока не почувствовал под ногами песчаное дно. У меня еще хватило сил на то, чтобы вытащить Анну из воды на берег, но потом я рухнул рядом с ней и отрубился.
Меня разбудили слепящие лучи солнца. Тело точно одеревенело и жутко болело, и видеть я мог почему-то только одним глазом. Я сел, снял спасательный жилет, потом посмотрел на Анну. Ее распухшее лицо было в сплошных кровоподтеках, а на лбу и щеках виднелись глубокие порезы. Она лежала неподвижно.
Сердце бешено колотилось, но я все же заставил себя протянуть руку и дотронуться до ее шеи. Кожа ее на ощупь казалась теплой, и мне сразу стало гораздо легче, когда я почувствовал, как под моими пальцами пульсирует тоненькая жилка. Значит, Анна жива, но единственное, что я знал о травмах головы, так это то, что у Анны, должно быть, именно она и есть. А что, если она никогда не проснется?
Я осторожно потряс ее за плечи:
— Анна, вы меня слышите?
Она не ответила, и я повторил свою попытку.
Я все ждал, когда она откроет глаза. Глаза у нее были потрясающие. Огромные, серо-голубые. Это первое, что я заметил, когда мы познакомились. Она пришла к нам домой на собеседование с родителями, и я тогда чувствовал себя страшно неловко, ведь она была такой невероятно красивой, а я был тощим и лысым и вообще выглядел совершенно дерьмово.
«Ну давай же, Анна! Позволь мне увидеть твои глаза».
Я тряхнул ее еще сильнее, и только после этого она наконец открыла глаза — и у меня перехватило дыхание.
Глава 3. АННА
Я увидела раздвоенный силуэт склонившегося надо мной Ти Джея, и мне пришлось довольно долго моргать, пока в глазах не перестало двоиться. Лицо его было сплошь в глубоких порезах, а левый глаз
