Кровь! У кого-то пошла кровь, и тонкая кровавая тропинка бежала до самых дверей комнаты.
— Босоножка! — взревел Грегор.
Если они хоть пальцем… если хоть один волосок с ее головы…
— Гррре-го! Гррре-го! — выскочила она в коридор. — Гррре-го!
Голос у нее был встревоженный. Он подхватил ее и вертел в руках, поворачивал то одним боком, то другим, ощупал руками кудрявую голову: ранена? куда? где больно?
— Что случилось, Босоножка? Ты в порядке? Тебя кто-то обидел?
— Нет, я хоррросо. Там! Там! — Босоножка вцепилась ручкой в его рубашку и потащила за собой.
Совершенно сбитый с толку, Грегор вошел в комнату. Там, на каменном полу, сидела на корточках другая его сестра. Лиззи.
— О нет! — простонал Грегор.
Он понятия не имел, откуда она взялась. Но понимал, что сейчас не время спрашивать: потому что хотя кровь у нее не шла — но состояние ее было ужасное. У нее была одна из этих ее кошмарных панических атак. Она глотала ртом воздух, задыхаясь, дрожала словно осиновый лист, и он видел, как вспотели у нее ладони. Отец как-то объяснил ему, что с ней происходит: он сказал, что нечто подобное бывает время от времени со всеми. Если ты очень сильно чем-то испуган или взволнован — у тебя повышается содержание адреналина в крови, сердце начинает стучать гораздо быстрее, чем нужно, все системы работают на пределе, и ты можешь сражаться, как лев, хотя раньше даже муху не мог обидеть, или можешь бежать с сумасшедшей скоростью. Или перепрыгнуть трехметровый забор, а потом стоять и удивляться, как тебе это удалось. Возможно, что-то вроде панической атаки испытал Грегор в музее, когда до него дошло, что сулит ему «Пророчество Времени»…
У большинства такие эмоции проявляются в редких случаях — в случаях, из ряда вон выходящих.
Но таким людям, как Лиззи, особого повода и не надо. Иногда панические атаки возникали у нее без видимого повода. Она впадала в беспричинный ужас и начинала трястись, хотя ей не надо было ни сражаться, ни убегать. Что-то подобное происходило с ней и сейчас.
Даже мысль о том, чтобы спуститься в Подземье, вызывала у нее панику. И вот она здесь, в комнате, полной гигантских страшных существ. И они ведь ничего плохого ей не сделали. Зубастик, летучая мышь и паук оставались в своих комнатах, а таракан поглубже спрятался в свою каморку и замер там, оставался один Темп — и хотя Темп никогда не покидал Босоножку, теперь он прятался под столом. Рядом с Лиззи была только Нерисса, она пыталась ее успокоить и при этом выглядела так, будто у нее самой вот-вот начнется паническая атака.
Грегор отцепил от себя Босоножку и подошел к Лиззи.
— Чья это кровь? — спросил он Нериссу.
— Гермеса. Он принес ее из Наземья. По пути они наткнулись на крыс — и его ранили. Она не ранена — но мы не можем ее успокоить, никак, — растерянно сказал Нерисса.
— Да-да, я знаю. С ней такое и раньше бывало, — кивнул Грегор.
Он присел рядом с Лиззи на корточки, обнял ее и прижал к себе:
— Эй, Лиз. Все хорошо. Все хорошо. Никто здесь не причинит тебе вреда.
— Грегор! Ты должен… тебе надо… тебе надо домой! Сейчас же! — Она с трудом шевелила губами.
— Почему? Что случилось?! — Грегор вдруг сам почувствовал панику. Что же там такого жуткого произошло, что Лиззи — Лиззи! — осмелилась спуститься сюда, в Подземье?!
— Бабушка… она в больнице… а папа… папа снова очень болен! Я не справляюсь, Грегор! Не могу ему помочь! — промолвила Лиззи побелевшими губами.
— Но в папиных письмах говорится, что у вас все в порядке… — растерялся Грегор.
Выходит, отец писал неправду, не желая его беспокоить.
— А миссис Кормаци? — с надеждой спросил он. Миссис Кормаци всегда рядом, на нее можно
