Прямо на спину Мортосу вскарабкалась крыса красивого серебристого цвета. Грегор знал ее — это была Умняшка. Крыса с потрясающим даром убеждения — она почти убедила его в предательстве Живоглота! Он всегда подозревал, что она имеет на Мортоса огромное влияние: всем было понятно, что он слишком глуп и прост, чтобы организовать массовое убийство зубастиков или вести войну. Вид Умняшки, сидевшей верхом на Мортосе, внушил Грегору настоящий страх: Мортос не был способен мыслить масштабно — а вот Умняшка вполне могла это делать за двоих.
— Взять город! — взревел Мортос. — Живых не оставлять!
И следуя его приказу, крысы хлынули в Регалию.
ГЛАВА 17
Грегор осторожно перегнулся через плечо Ареса и смотрел вниз. Воздух полнился отчаянными криками ужаса и боли и крысиным визгом, по улицам текли реки крыс, убивавших любого, кого встречали по пути. Большинство населения города укрылось во дворце. Но оставались те, кто еще не успел спрятаться и сейчас пешком или на телегах спешил туда. Крысы безжалостно набрасывались на них и убивали. Некоторые люди успевали достать меч и пытались сопротивляться, но это было бесполезно — у них не было шансов против такого количества жестоких врагов — Грегор видел, как нескольких мужчин крысы растерзали в клочья.
— Это моя вина, — прошептал Грегор. — Я его не прикончил.
Задыхаясь, он пытался приподняться.
— Это было невозможно, — возразил Арес. — Лежи спокойно!
Армия регалианцев не сражалась — она отступала, пытаясь защитить мирных жителей. Арес нырнул вниз и выхватил из повозки двух детей, но их мать спасти не успел — ей вспороли горло крысиные когти. Он принес мальчуганов на балкон Высокого зала и бережно опустил за пол. Они жались друг к дружке, дрожали и плакали, а потом кто-то увел их внутрь. В зал то и дело влетали летучие мыши, ставили на пол людей и снова улетали за теми, кого еще можно было спасти.
— Грегор, я должен покинуть тебя, — сказал Арес. — Я нужен там — я могу еще кому-нибудь помочь.
— Да. Иди. Я в порядке. — Грегор сполз со спины Ареса и опустился на четвереньки. Арес смотрел на него, колеблясь, и он повторил: — Иди. Мне помогут.
Но когда Арес улетел, Грегор понял, что до помощи ему будет добраться нелегко.
В Высоком зале царили хаос и неразбериха, воздух был наполнен шумом крыльев, а на полу тут и там лежали истекавшие кровью раненые. Грегору было слишком больно — он не мог громко позвать на помощь и даже просто кого-то окликнуть. И потом — стольким людям нужна была помощь! Грегор с трудом дополз до другой стороны балкона и там остановился, опираясь на большую каменную вазу — в таком положении ему хотя бы не казалось, будто на нем сидит кто-то очень тяжелый.
Да, с ним что-то было не так — очень не так. Боль в спине казалась просто невыносимой. Может, Мортос перебил ему что-то своим хвостом, повредил какой-то жизненно важный орган. И теперь он умирает. Нижние ребра слева — левая сторона всегда была у него слабым местом. А что у нас слева, кстати? Сердце? Но это было далеко от сердца.
Грегор старался дышать как можно более поверхностно. От любого движения ему становилось только хуже. Он не мог удержаться и застонал — но вокруг было много стонущих от боли людей. Стонущих, кричащих, визжащих. Ему хотелось, чтобы они все замолчали — хотя бы на мгновение. Тогда, возможно, ему стало бы легче — если бы ему дали хотя бы мгновение тишины и покоя…
Чем дольше он находился здесь, тем яснее становился ему смысл пророчества Сандвича — по крайней мере та его часть, которая касалась его и Мортоса.
