света пропадут еще не сразу, но потом придет тьма, какой смертные еще не видали. Если, конечно, мы до нее доживем.
Я держал руку Деки. Мы стояли и смотрели вверх, и нам не было страшно.
Встревоженное аханье, раздавшееся в середине Завитка, заставило меня оглянуться. Там появились Йейнэ и Нахадот и встали среди волнующейся приморской травы. Собравшийся люд шарахнулся прочь, некоторые попа?дали на колени, заплакали, стали молиться. Никто не шикал на них, ведь надежда никогда не считалась грехом.
Я начал проталкиваться сквозь толпу, таща за собой Деку. Между Нахадотом и Йейнэ стоял Итемпас – они взяли его с собой. У всех Троих вид был угрюмый, но без веской причины они бы сюда не явились. Нахадот вполне способен действовать просто так, Йейнэ большей частью требовалась цель, Итемпасу же – всегда.
Когда я приблизился, они повернулись ко мне, и я окончательно уверился – причина имелась.
– У вас есть план, – сказал я и крепко стиснул ладонь Деки.
Они переглянулись. С другой стороны из толпы выступила Шахар, за ней последовал Канру. Он, впрочем, остановился, с благоговейным трепетом глядя на великих богов. Шахар подошла без него, опустив руки с крепко сжатыми кулачками.
Итемпас посмотрел на меня и кивнул:
– Есть план.
– Какой?
– Смерть.
Если бы я не прожил бесчисленные эпохи, перенося такую его манеру разговаривать, я бы, наверное, заорал. Но я лишь спросил:
– А если подробнее?
Губы Итемпаса чуть заметно дрогнули.
– Каль призвал Вихрь, чтобы воссоединиться с Ним, – ответил он. – Ему придется явиться, чтобы принять Его в себя и, как он надеется, использовать Его мощь, чтобы стать богом. Мы убьем Каля и предложим Вихрю иное вместилище для Его силы.
И он развел руки, показывая, что имеет в виду себя.
У меня перехватило дыхание: я понял, что к чему, и меня объял ужас.
– Нет! Темпа, ведь ты родился из Вихря! Вернуться к Нему – это же…
– Это мой выбор, Сиэй, – перебил он ласково и вместе с тем непреклонно. – Это участь, согласная моей природе. С тех самых пор, как Каль воззвал к нему, я ощущал, что такое возможно. И Нахадот с Йейнэ это подтверждают.
Лицо Йейнэ, стоявшей чуть сзади, было непроницаемым и безмятежным. Нахадот… он выглядел почти так же. Однако сдерживать чувства было слишком противно его природе. И он не мог полностью скрыть владевшее им предчувствие беды. По крайней мере, от меня.
Я хмуро смотрел на Итемпаса:
– Это что, такая кривая попытка искупить содеянное? Я тебе, осел упрямый, еще сто лет назад говорил, что своих преступлений ты вовек не загладишь! И вообще, чего ради приносить себя в жертву, если твоя гибель и так будет означать конец всему?
– Вихрь может остановить приближение, если выполнит предначертание Каля. А именно создаст нового бога. И мы полагаем, что облик нового божества будет зависеть от природы вместилища. – Он пожал плечами. – Я прослежу, чтобы вновь созданный стал достойным замещением меня самого.
Я попятился, едва не споткнувшись, и Дека озабоченно схватил меня за плечо. Кажется, затевалось такое же совокупление силы и воли, как и то, которое сотворило из смертной Йейнэ новую Энефу. Однако если в тот раз все шло, так сказать, самотеком, воплощаясь в череде неслучайных случайностей, то теперь Итемпас надеялся управлять происходящим. Но какой бы бог ни возник вместо него, каким бы закоснелым ни оказался этот новый впоследствии, Итемпаса больше не будет. Тот, кого мы знали целую вечность, умрет навсегда.
