семье. Или я весь Дальний Север разнесу, чтобы покончить с угрозой!
Я откинулся на спинку дивана. Нельзя сказать, чтобы ее порыв вовсе не впечатлил меня, однако где-то в животе зародился и холодный комок злости.
– Ясно. Полагаю, ты собираешься блефовать, чтобы выманить их из укрытия?
– Конечно! Я не вполне уверена, что мы по-прежнему способны истребить целый континент, а вот то, что подобная попытка оставила бы без сил всех наших писцов, это уж точно. Допускать подобную слабость в нынешние времена стало бы верхом глупости.
И Шахар с самодовольным видом уселась подле меня. Ее облегающее «платье» приятно шуршало, приспосабливаясь к положению ее тела. Шуршание явно создавалось намеренно и было продуманной частью общего впечатления. Я подумал, что стоимость этого наряда, вероятно, опустошила бы сокровищницу небольшой страны.
– Тем не менее, – продолжила Шахар, – я уже переговорила с капитаном Гневом, и мы решили, что следует подумать о небольшой операции запугивания…
– Значит, – перебил я, – методами предков ты действовать не желаешь, потому что по-прежнему хочешь быть хорошей Арамери. Но ты не гнушаешься использовать для достижения своих целей их репутацию. Я правильно тебя понял?
Она уставилась на меня, в первое мгновение не найдя слов:
– Что?..
Я сел и выпрямился.
– Ты грозишь людям истреблением, а потом еще удивляешься, почему они плетут против тебя заговоры. Эх, Шахар, а я-то поверил, что ты вправду хочешь многое изменить…
Ее лицо тотчас потемнело.
– Я бы ни за что на самом деле так не поступила, Сиэй! Боги, я же не чудовище!
– А грозить уничтожить все, что эти люди знают и любят? Кем, по-твоему, это тебя делает? – Она замолчала, смущаясь и начиная сердиться, и я наклонился так, чтобы мое дыхание обласкало ей щеку. – Чудовищем, причем слишком трусливым, чтобы принять собственную чудовищность!
Шахар мгновенно побледнела, лишь на щеках горели два ярких пятна, а во взгляде боролись ярость и потрясение. Надо, впрочем, отдать ей должное: она не бросилась немедленно давать сдачи и не отодвинулась от меня. Ее ноздри трепетали, пальцы сжались в кулак, но тут же распрямились. Она вскинула подбородок.
– Судя по всему, ты вовсе не предлагаешь мне действительно причинить им какие-то беды, – негромко проговорила она. – И что же тогда ты предлагаешь, Плутишка? Позволить им и дальше устраивать на нас покушения, пока в живых не останется ни одного чистокровного? – Она поджала губы. – Ладно, забудь. Я сама не знаю, зачем вообще спрашиваю. Тебя же не волнует, будет кто-нибудь из нас жить или умрет…
– А с какой стати? – Я сделал жест, как бы охватывая дворец. – Можно подумать, здесь мало Арамери.
– Да, мало!
Ее самообладанию пришел конец. Она встала на диване на четвереньки, глаза вспыхнули.
– Ты успел погулять по дворцу, Сиэй! Говорят, в твои времена нижние уровни так и кишели народом, а теперь там пусто. Еще говорят, что раньше за пределами дворца проживало множество Арамери и мы могли выбирать лучших, которые и становились нашими слугами. А теперь мы во множестве берем приемышей, которые по крови не имеют к нам ни малейшего отношения! Это ни о чем не говорит тебе, о старейший из боженят?
Я нахмурился. Она несла какую-то околесицу. Смертные плодились как кролики. Когда я был рабом, Арамери исчислялись многими тысячами. Тем не менее Шахар была права. То, что нижняя часть дворца опустела, было неправильно. И то, что человек «подлого» происхождения, в основном маронейских кровей, выслужился до капитана дворцовой стражи, тоже было неправильно. А уж то, что Ремат возлегла с собственным братом… Такое в прежние дни и вовсе было бы немыслимо. То есть родственники постоянно
