плечо. — Ты не видела его, когда он смотрел, как ты танцуешь со своим отцом. У него были такие глаза… Мне кажется, он готов был расплакаться. По дороге сюда, в лифте, он взял себя в руки, но меня не проведешь: я точно тебе скажу, он страшно нервничал.
Я уставилась на банку с приправой, которую держала в руках, почувствовав, как дрогнуло мое сердце.
— Ты ведь тащишься от него, верно? — спросила Айерленд.
— С некоторыми людьми лучше просто дружить, — прочистив горло, ответила я.
— Сама же говорила, что любишь его.
— Бывает, что этого недостаточно.
Я повернулась за консервным ножом и застыла от изумления, увидев смотревшего на меня Гидеона.
Его рот дернулся, прежде чем он хрипло спросил:
— Хочешь пива?
Я кивнула. Может быть, не один раз.
— Стакан дать?
— Не надо.
Он взглянул на Айерленд:
— Пить хочешь? Есть вода, лимонад, молоко.
— Как насчет пива? — отозвалась она с непосредственной улыбкой.
— Второй заход, — буркнул он.
Заметив, как просияла девушка, поймав на себе его взгляд, я удивилась: неужели он не замечает, как она его любит? Конечно, сейчас это чувство было поверхностным, но оно было и могло вырасти и окрепнуть при небольшом поощрении. Хотелось надеяться, что он этим займется.
Когда Гидеон подал мне охлажденное пиво, наши пальцы соприкоснулись. Он задержал руку, глядя мне в глаза. Я знала, он думал про другую ночь.
Сейчас казалось, будто все это мне приснилось, что на самом деле он просто не мог здесь появиться. Я сама почти верила, что у меня была галлюцинация, причиной которой стала отчаянная, доводящая до безумия, неутолимая жажда его прикосновений, его любви. И если бы не укоренившаяся где-то в глубине боль, я бы и не думала, что все это было на самом деле, но за этим не стояло ничего, кроме напрасной надежды.
Забрав у него пиво, я отвернулась. Мне не хотелось говорить, что между нами все кончено, но сейчас неизбежность казалась очевидной. Гидеону следовало подумать о том, что он делает, чего добивается, а также о том, занимаю ли я значимое место в его жизни. Вся эта немыслимая круговерть грозила сломать меня, но я не могла этого допустить. Ни в коем случае.
— Могу чем-нибудь помочь? — спросил он.
— Посмотри, не получится ли переместить сюда Кэри. Каталка у него есть, — ответила я, стараясь не смотреть на него, потому что это было слишком болезненно
— Ладно.
Он вышел, и я снова могла нормально дышать.
— А что случилось с Кэри? — спросила Айерленд.
Я тебе расскажу, когда будем накрывать на стол.
Как ни удивительно, я смогла есть: похоже, была так захвачена словесным поединком между моим отцом и Гидеоном, что просто отправляла куски в рот, сама того не замечая. На дальнем конце стола Кэри болтал о чем- то с Айерленд: я то и дело слышала ее веселый смех, что, в свою очередь, вызывало у меня улыбку. Гидеон сидел слева от отца, а я справа.
Они разговаривали. Началось все, как я и полагала, с бейсбола, потом речь зашла о гольфе. На первый взгляд оба мужчины выглядели непринужденно, но сама атмосфера вокруг них была изрядно наэлектризована. От меня не укрылось, что Гидеон не надел свои дорогущие часы — явно тщательно
