— Когда одета, да. Привыкай к этому.
Двери лифта открылись, и я вышла наружу. Его рука коснулась меня пониже спины, и по моему телу пробежала дрожь. Безобидное прикосновение сквозь несколько слоев ткани мгновенно всколыхнуло страстное вожделение.
— Еще раз положишь таким манером ладошку на зад Коринн — и я тебе пальцы обломаю.
— Сама знаешь, что я никого, кроме тебя, не хочу, — отозвался он. — И хотеть-то не могу. Я поглощен влечением к тебе.
У тротуара стояли и «бентли», и «мерседес». Пока я находилась у доктора Лукаса, небо потемнело, словно погрузившись в раздумья, как и мужчина со мной рядом. В воздухе разлилось ощутимое напряжение — верный предвестник собирающейся летней грозы.
Остановившись под козырьком, я посмотрела на Гидеона:
— Скажи, чтобы ехали вместе. Нам надо поговорить наедине.
— Сам об этом думал.
Энгус коснулся края фуражки и скользнул за руль. Второй водитель подошел к Гидеону и вручил ему ключи от машины.
— Мисс Трэмелл, — вроде как приветствовал он меня.
— Ева, это Рауль.
— Уже встречались, — отозвалась я. — Рауль вы в тот раз передали мое послание?
Пальцы Гидеона шевельнулись на моей спине.
— Передал.
Я расплылась в улыбке:
— Спасибо, Рауль.
Payль направился к переднему пассажирскому сиденью «бентли», а Гидеон повел меня к «мерседесу» и открыл для меня дверь. Я ощутила некоторое волнение, когда он уселся за руль и поерзал на сиденье, пристраивая свои длинные ноги. Запустив двигатель, Гидеон влился в безумный нью-йоркский транспортный поток, умело и уверенно управляя мощным автомобилем.
— То, как ты ведешь машину, усиливает мое желание, — сказала я, и от меня не укрылось, как напряглись его до сего момента легко державшие руль руки.
— Боже мой! — Он взглянул на меня. — Неужели ты привержена водительскому фетишизму.
— Мой фетиш — это некто Гидеон, — понизила го¬лос я. — А я уже которую неделю вынуждена обходиться без него.
— Ева, мне каждая секунда без тебя ненавистна. Это сущая пытка. Я сосредоточиться не могу, спать не могу. Теряю самообладание по пустякам. Без тебя я в аду.
Мне вовсе не хотелось заставлять его мучиться, но сказать, будто мне не стало легче оттого, что он переживал разлуку со мной так же, как и я с ним, было бы неправдой.
Я развернулась на сиденье к нему лицом:
— Почему ты так с нами поступаешь?
— Я использую те возможности, которые имеются. — У него на скулах вздулись желваки. — Наша разлука — это цена. И она не вечна. Мне нужно, чтобы ты проявила терпение.
— Нет, Гидеон, — покачала я головой. — Не могу. Больше не могу.
— Ты не покинешь меня. Я тебя не отпущу.
— Да мы уже расстались. Ты что, не видишь? Я живу своей жизнью, и тебя в ней нет.
— Я присутствую там настолько, насколько это возможно сейчас.
— Заставляя Энгуса следовать за мной? Ну, продолжай в том же духе. Только ведь это никакие не отношения. — Я прислонилась щекой к спинке сиденья. — Во всяком случае, не те, которых хочу я.
— Ева, — хрипло выдохнул он. — Мое молчание — это меньшее из зол. У меня такое ощущение, что объясню я все или нет, это все равно отдаляет тебя, но объяснение таит в себе больший риск. Тебе кажется, будто ты хочешь все знать, но на самом деле ты бы об этом пожалела. Просто, когда я говорю тебе, что во мне есть нечто, чего тебе не захотелось бы видеть, поверь мне на слово.
