— Свежую струю?
— Мэри отлично справится.
— Мэри Дрисколл будет делать мою работу? Но она же понятия не имеет, как управлять офисом. Не знает систему заработной платы Родезии, нужные номера телефонов, не умеет бронировать авиабилеты. Она даже систему хранения документов понять не сможет. Мэри проводит половину рабочего дня в дамской комнате перед зеркалом. Она опаздывает. Постоянно. На этой неделе мне уже дважды пришлось объявить ей выговор: вы хоть видели ее карточку регистрации? — выпалила Мойра.
— Уверен, она всему научится. Это всего лишь обычная секретарская работа, Мойра.
— Но я…
— У меня нет времени обсуждать это с вами. Пожалуйста, заберите свои вещи сегодня, и завтра начинаем работу по новой схеме.
Он открыл коробку с сигарами, давая секретарше понять, что разговор окончен.
Мойра встала, держась за край стола. В горле стоял комок, в ушах гулко пульсировала кровь. Ей казалось, что стены офиса вот-вот обрушатся и погребут ее под собой.
Взяв сигару, Стерлинг щелкнул гильотиной и обрезал кончик.
Мойра медленно подошла к двери, открыла ее — разговоры в остальной части офиса тут же стихли — значит, остальные заранее знали, что происходит.
Около ее стола стояла Мэри Дрисколл, вызывающе демонстрируя свои длинные худые ноги в идиотских цветных колготках. Ну как можно принимать всерьез женщину, которая ходит на работу в ярко- синих колготках?
Она схватила со стола сумочку и нетвердой походкой отправилась в дамскую комнату, спиной ощущая любопытные взгляды и недобрые усмешки коллег.
— Мойра! Тут такая песня играет, прямо про тебя: «Can’t Get Used to Losing You».
— Сандра, ты такая злючка, — сказала другая девушка, и все дружно рассмеялись.
Дженнифер стояла посреди небольшой детской площадки в парке, наблюдая за замерзшими нянями, щебечущими над колясками фирмы «Сильвер Кросс», слушая крики малышей, которые сталкивались друг с другом и падали на землю, словно кегли.
Миссис Кордоза предложила сама погулять с Эсме, но Дженнифер сказала, что ей нужно подышать свежим воздухом.
Последние сорок восемь часов она не знала, куда себя деть: тело все еще ощущало его прикосновения, она раз за разом прокручивала в голове произошедшее. Теперь Дженнифер слишком хорошо знала, что потеряла. Теперь она больше не могла избавиться от страданий с помощью валиума — это надо просто пережить. Дочь станет для нее вечным напоминанием о том, что она совершила правильный поступок. Ей так много хотелось сказать ему. Она пыталась убедить себя в том, что не собиралась соблазнять его, но прекрасно знала: это неправда. Она хотела забрать с собой частичку его, хотя бы одно прекрасное, драгоценное воспоминание. Откуда ей было знать, что таким образом она лишь откроет ящик Пандоры? Разве могла она предполагать, как сильно ее уход ранит его?
В тот вечер, в посольстве, Энтони выглядел таким собранным. Он наверняка не страдал так, как я, он не знает, что я пережила, убеждала себя Дженнифер, он ведь мужчина, он сильнее меня. А теперь она не могла выкинуть его из головы: его ранимость, его планы на совместное будущее. То, как он смотрел на нее, когда она шла по холлу отеля навстречу дочери.
У нее в ушах вновь и вновь звучал его отчаянный и растерянный крик, метавшийся по гулкому коридору: «Не делай этого, Дженнифер! Я не стану ждать тебя еще четыре года».
Прости меня, повторяла она про себя тысячу раз в день. Прости меня, Лоренс никогда не позволит мне забрать ее. Я не могу оставить ее — ты должен меня понять!
Время от времени она вытирала уголки глаз, виня во всем сильный ветер или очередную, загадочным образом попавшую в глаз песчинку.
