— С тех пор как я вышла замуж, я ни разу не поцеловала другого мужчину. Ни разу, — добавила Дженнифер.
— Это достойно восхищения.
— Вы мне не верите?
— Отчего же, верю. Просто вы — редкий случай.
— Значит, вы думаете, что я жуткая зануда. — Дженнифер встала, подошла к капитанскому мостику и повернулась к Энтони. — А ваши замужние женщины влюбляются в вас?
— Немножко.
— Они расстраиваются, когда вы их бросаете?
— Откуда вы знаете, что не они бросают меня, а я — их? — спросил Энтони. — А насчет того, влюбляются ли они, — продолжал он, так и не дождавшись ответа, — так мы с ними потом не общаемся.
— Вы их избегаете?
— Нет, но я часто уезжаю за границу. Не люблю долго сидеть на одном месте. К тому же у них есть мужья, есть своя жизнь… Вряд ли кто-то из них всерьез подумывал о том, чтобы уйти от мужа. Я для них был просто развлечением… так, очередная интрижка.
— Вы любили кого-то из них?
— Нет.
— А вашу жену?
— Да. По крайней мере, раньше мне так казалось, сейчас — не уверен.
— А вы вообще кого-нибудь любили по-настоящему?
— Моего сына.
— Сколько ему лет?
— Восемь. Из вас вышел бы отменный журналист, Дженнифер.
— Все никак не можете смириться с тем, что я ничего не умею делать? — рассмеялась она.
— Я думаю, что вы впустую тратите свою жизнь.
— Правда? И что, по-вашему, я должна делать? — Она подошла к нему поближе, и Энтони увидел, как лунный свет отражается на ее бледной коже, отбрасывая голубоватые тени на плечи и грудь. — Что вы там говорили, Энтони? — тихо спросила она, как будто кто-то мог их услышать. — «Не пытайтесь меня спасти»?
— С чего мне вдруг спасать вас? Вы ведь сами сказали, что не считаете себя достаточно несчастной, — прерывисто дыша, прошептал он.
Она была так близко, их взгляды скрестились, и Энтони вдруг показалось, что он пьян, все чувства обострились, как будто он подсознательно пытался запечатлеть каждую черточку ее лица в своей памяти. Он вдохнул цветочный аромат ее восточных духов.
— Я думаю, — медленно сказала Дженнифер, — что все, о чем вы говорили мне сегодня, вы говорите всем вашим замужним женщинам.
— Ошибаетесь, — возразил он, но в глубине души знал, что она совершенно права.
Он едва сдерживался, чтобы поцелуем не заставить ее замолчать, не впиться в ее губы. Никогда в жизни он не чувствовал такого возбуждения.
— Я думаю, — продолжала она, — что мы с вами можем сделать друг друга ужасно несчастными.
От этих слов внутри у Энтони все перевернулось, как будто он признал свое поражение.
— А я думаю, — медленно произнес он, — что очень хотел бы этого.
