следует появляться на состязаниях в Шоданаре.
Не, ну реально умный мужик!
А дальше Нрого взял меня за руку и повел к зверюге. Подвел вплотную, присел на корточки и погладил Икаса. Зверюга заурчала, завиляла хвостом, высунула язык – псинка такая добродушная.
– Дай руку, – повелительным тоном приказал Нрого.
– Спасибо, не надо, и так ясно, что она мясом питается, – пряча длань за спину, сообщила я.
Воин чуть склонил голову, внимательно осмотрел меня и задал очень правильный вопрос:
– У тебя не было домашних животных?
Киваю.
– Руку, – повторил приказ воин. – Быстро!
И почему-то я побоялась отказать. Нрого периодами был страшнее зверей… всех, вместе взятых. Схватив мое запястье, тар-эн поднес дрожащую и пытающуюся вырваться ладонь к морде зверюги и произнес:
– Охранять. Всегда! Хозяин.
И тут произошло нечто – зверюга ткнулась лбом в мою ладонь… и я растаяла. Это было так… невероятно. И зубастое чудище вдруг как-то сразу перестало восприниматься ходячей машиной смертоубийства и оказалось милым и чудесным пушистиком и шерстюсиком.
– Шерстюсик, – протянула я, опускаясь на колени перед зверюгой и запуская пальцы в белую шелковистую шесть.
– Угррр, – ответил Икас, тоже опускаясь и устраивая головенцию на моих коленях.
– Уау, – я продолжала гладить это чудо. – Просто – уау!
И тут такой «голос свыше» раздался:
– Киран МакВаррас, принимаешь ли ты дар великого воина Нрого, хассара Шаега?
В общем, всю идиллию нарушили, гады чернозамотанные. Поднимаю голову, смотрю на Нрого, я ему тут больше всех доверяю. Тар-эн едва заметно кивнул, ну я и ответила:
– От таких подарков не отказываются.
После этого обе эйтны поклонились папандрику и вышли. Я осталась сидеть на полу и гладить Икаса, Нрого так и сидел на корточках рядом, отче и еще одна женщина остались. Ну я еще немного побалдела, поглаживая шерстюсика, а потом Нрого сказал:
– Я должен представить тебя своим воинам…
Молча киваю. Мне сейчас на все абсолютно плевать, у меня есть вот это мохнатое чудо.
– Переоденься, – приказал воин.
Я подумала и решила согласиться.
Когда, вернувшись в спальню, доставала из шкафа лохмотья в иристанском стиле, прибежала Ашара. Начала торопливо помогать и, едва приступила к подвязыванию нагрудной хламиды, прошептала:
– Ужин среди воинов семьи.
Я удивленно смотрю на нее, а служанка, вроде как чего-то на груди поправляя, шепчет дальше:
– Не говори, прежде чем спросят. Не выражай эмоций. Ты дочь Киары, веди себя достойно, твою мать здесь почитали.
Смотрю на Ашару очень внимательно, а потом решаюсь спросить:
– А моя мать тут так одевалась? – выразительно указываю на хламиды.
Старушка замерла, потом отрицательно покачала головой.
– А как? – задаю следующий вопрос.
– Киара была воином, – сдавленно ответила Ашара. – Ты – нет.
Смотрю на служанку и вспоминаю, что больше всего любила носить мама – брюки. Обычно это были такие широкие штаны, затянутые широким поясом в талии, и к ним она надевала обтягивающую кофточку.
