возможность?»
И снова молчание. Нервно взглянув в окно, поняла, что мы уже на подлете к космопорту – они не к главному летят, к запасному, значит, корабль там. У меня минут пять, не больше. Напряжение нарастает, а сейр молчит.
«Плим»!
Хватаю дрожащими руками и вчитываюсь:
«Сомневаюсь, что юного Эдварда обрадует помолвка с твоей матерью… Хотя, на мой взгляд, она прекрасна. Ты уверена в решении?»
«Абсолютно!»
«Хорошо, девочка моя. Удачного полета в родные пенаты».
«У меня будут там друзья?»
«Друзья есть везде. Потребуется помощь, звони».
«Спасибо!!!»
«Жаль… что ты не моя дочь. О матери не переживай, я присмотрю».
После этого сообщения несколько минут я пялилась в пустой экран. Странное и нехорошее подозрение медленно, но основательно закрадывалось в душу. Например, у мамы всегда имелись поклонники, что с ее внешностью неудивительно, но в нашем доме никогда не было мужчин. А еще на каждый мамин день рождения перед дверями квартиры выстраивались букеты красных роз. Каждый год. А удовольствие это очень дорогое. И подарки маме приносили нередко, причем значительные.
– Мама, – пристально смотрю на нее, – а ты никогда не слышала о человеке с именем Исинхай?
– Нет, – отвечала мама едва слышно.
– Да? – Хотя, может, она знала другое его имя, все же Исинхай скорее кличка, как, например, Точеный. – Мам, а таким, как ты, ненужным женам, можно повторно выходить замуж?
– Нет, – на сей раз ответил отец.
Ага, дело проясняется.
– А если бы в жизни такой женщины появился другой мужчина, что бы с ним было?
– Вызов на поединок, – произнес воин.
– Смерть, – пояснила мама.
– То есть ненужные женщины так и остаются неприкаянными? – возмутилась я.
Мне никто не ответил. Кроме сейра:
«Феромон, значит? Девочка ты моя с завышенными тарифами, мне плевать на Дрейга, а вот тебя сегодня до-о-олгий разговор ждет!»
Вот атом нестабильный.
«Обещаешь?» – ехидно спросила я, точно зная, что сегодня покину Гаэру.
«Гарантирую. Из космопорта мне тебя забирать, Киреныш».
Даже так. Мило, очень мило.
«Дейменыш, – что, только ему можно имя мое коверкать, – засунь свое болезненное самолюбие знаешь куда? Ну, ты у нас большой мальчик, сам догадаешься, генератор бракованный».
«Детка, нарываешься же!»
«На что?» – не могла не спросить, любопытно все-таки.
«Считай, что только что увеличила свою программу развлечений до утра».
Хохот мой папандр явно посчитал неуместным, но кого это волнует – меня вообще не трогало.
«Слабак ты, купидонище глюченное». – Да, нарываюсь, но приятно же.
«Сутки», – пришел ответ.
Написать еще гадостей не удалось – мы подлетели ко входу запасного космопорта и пришлось отключаться. Но настроение было – улетное! И улетательное тоже! Представляю рожу Дейма, когда я все же улечу с Гаэры!
