Мысль четвертая – няшка наглая охамела совсем!
В этот момент кое-кто пошевелился, и возникла пятая и самая страшная мысля – это что там мне, скажем так, в место пониже спины упирается?! Это… это… это…
– Стужев, скажи, что это пистолет! – потребовала я, игнорируя жуткую головную боль.
– Мм-м? – донеслось сонное бормотание. – Ритка, какой пистолет?
Я б сказала! Я б так сказала сейчас!
– Стужев!
– Ильева, да заткнись ты, – обдавая перегаром, простонал Князь…
Прижимаясь ко мне сильнее!
И несмотря на наличие на мне рубашки и, кажется, отдельного покрывала, появилось ощущение, что «пистолет» сейчас преодолеет все преграды!
– Стужев, отвалил от меня вместе со своим пистолетом! – рявкнула я, пытаясь вырваться.
Совершенно расслабленная рука помирающего от похмелья Князя неожиданно напряглась, намертво пригвождая меня к месту и, собственно, к Стужеву, а едва я перестала вырываться, он сонно пробормотал:
– Какой еще пистолет, Ритка? Пистолет… А… мм-м… пистолет! Так ты про этот пистолет? – И Стужев сделал поступательно-колебательное движение, совершенно не одобряемое в приличном обществе, чуть приподнялся и прошептал в ухо потрясенной мне: – К этому «пистолету» уже можешь начинать привыкать, Маргош.
Лежу с офигевшими широко распахнутыми глазами!
А этот… этот скользнул рукой с груди на вторую грудь и пропел шепотом:
И я сказала: «Да пошел ты, Стужев!»
Тихий смех, и, потершись носом о мою шею, он зашептал снова:
И уже без попсовых напевов:
– Маргош, давай откровенно, ты мне нравишься, и я планирую получить фантастическое удовольствие от твоего нежного тела.
– Что? – полузадушенный писк полного офигения. – А… а… а как же Ян?
Минута молчания и угрожающее:
– Просто – заткнись!
И отодвинулся, прекратив давить на меня… пусть будет авторитетом. Помолчал еще с минуту, а потом… придвинулся обратно, грудь собственнически сжал и выдал:
– Богатырь уже труп, Маргош. Пока потенциальный, но это пока. А Ян сволочь, Марго, конкретная сволочь, ты таких не любишь. И он больше в твою сторону не глянет даже,
