– Не трогай меня!!! – от моего вопля я и сама вздрогнула.
Князь застыл. Взгляд его не отрывался от моих глаз, а затем он медленно, очень медленно шагнул назад.
А в доме послышались голоса, звук открывающихся дверей и вполне предсказуемый вопрос появившегося Кощея:
– Александр, что происходит?
Стужев нехотя, словно боясь потерять меня из виду, повернулся к деду и…
Я проскользнула мимо. Мимо него, мимо подошедшей Снегурочки, врезалась в Яна, отскочила от него, и, заметив таки дверь, выбежала из этого проклятого сказочного домика, слыша раздавшееся позади:
– Я не понял, почему девочка плачет?!
А больше я ничего не услышала! Потому что стоило выйти во двор, как в воздухе разнеслось громкое, счастливое и восторженное:
– Мля-а-а-а-а-а!
И ежики встали строем, торжественно козырнув под бандану.
Смех сквозь слезы – такое у меня раньше было только с Ромочкой.
Хочу к Ромке! Хочу к самому чистому и доброму существу на свете, которое не обижает, не делает больно… Домой хочу!
Дракон! Огромный сказочный дракон, увидев меня, широко улыбнулся и пошел на снижение. Вот он и путь к спасению!
А потом что-то ткнулось мне в бок, осторожно и настойчиво. Обернувшись, я увидела уже почти родную метлу. Дожидаться дракона теперь смысла не было.
– Всем на болота к Гаду Змеевичу, – скомандовала я своему сказочному воинству и села на метлу.
Скрип открывающейся двери за спиной заставил вздрогнуть, но я не обернулась! И на крик «Рита!» тоже.
Я ревела. Обняв Ученого Кота, который мурчал и все гладил меня лапой, просто ревела в три ручья, не в силах остановиться. А под окнами грузно ходил богатырь и время от времени спрашивал:
– И чего там?
– Ревет, – отвечал монструозный конь, который даже не думал высовывать свою морду из оконного проема.
– Рыдает, – горестно поправлял его Колобок.
– Да горестно так, аки лыбедь с сердцем простреленным, – в очередной раз говорила Курочка Ряба.
– Сердце ей разбили, видать, – вносила свое предположение Лиса Патрикеевна.
И я почему-то после этих слов вообще в истерику скатывалась.
А потом печка сказала:
– Усе, сготовила я вам ваше блюдо то заморское, дурно именуемое.
Дурно именуемая это пицца. И вот я раз двадцать сказала, как это правильно называется, но все почему-то сассоциировали ее с не очень приличным названием части тела.
– Пицца – это традиционный итальянский пирог, – вытирая слезы поданным мышкой платочком, сказала я. – Это вкусно.
– Пироги с капустой вкусно, – проворчала печка. – А эта писса, тьху ты, одно позорище!
Но позорище это готовили, что называется, всем миром. Просто я как прилечу, а мне все как обрадуются… пока на подлете была. А как прилетела, да на землю спрыгнула, так все и застыли, потрясенно на меня глядючи.
– А чего случилось-то? – спросил Гусь сказочной породы лебедь.
