деланы – я такой качественной печати у местного водилпрома в жизни не видел.
– Права, – попросил Женечка.
Владимир Михайлович молча протянул пластик.
Женек в свою очередь протянул руку и… завис. И бывший генерал тоже завис.
– Это вообще кто такой?! – Гневно вопросили за моей спиной.
Медленно обернулась – Стужев нервно вытирал кровь с искореженной губы.
– Генерал… бывший, – пробормотала я.
– Бывший? – подойдя, Князь лишил элиту военных подразделений собственных прав, бумажника, тоже, судя по всему, собственного, карточек кредитных, и даже вытащил из кармана кулон, после чего меня схватили за руку и потащили с места событий, нервно выдав: – Нинзюцу кагэбэшное!
– Кто? – переспросила утаскиваемая Стужевым я.
Мне не ответили, швырнули на сиденье «Феррари», а сам Князь обошел машину, и только после этого Владимир Михайлович и Женечка обрели возможность двигаться, видимо, исключительно чтобы узреть неприличный жест Стужева, который с чувством его продемонстрировал. Затем Князь сел за руль, взревел двигатель, «Феррари» сорвался с места. Позади нас взревел «Хаммер». Гонка началась.
– Нет, с твоим болезненным самолюбием явно что-то надо делать, – пристегиваясь, пробормотала я.
Сказать что-либо иное было стремно.
– Заткнись, Марго, у меня сейчас все болезненное, особенно ребра!
Мы мчались по улицам города, яркие огни витрин мелькали с запредельной скоростью.
– Спасибо, – тихо сказала я.
Князь, игноря необходимость следить за дорогой, удивленно воззрился на меня.
– Ну за то, что ничего Владимиру Михайловичу не сделал, – пояснила причину собственной благодарности.
Стужев хмыкнул и выдал:
– Окстись, Марго, причина в том, что у нас военные под запретом.
У меня и так благодарности было мало, теперь вообще не осталось!
– А почему так? – складывая руки на груди, вопросила я.
– Глупо светиться, учитывая, что у некоторых подразделений связи с нечистью, – загадочно ответили мне.
Позади нас все громче ревел «Хаммер», явно настигая.
– Вот у этого, например. – Стужев вдавил педаль газа.
Несмотря на запредельную скорость, «Хаммер» приближался, причем заметно.
– Елдыга захухренная, – выругался Князь. – Так кто он, этот твой генерал бывший?
Сам Стужев потянулся к приборной панели, что-то сбоку нажал, и эта самая панель… отвалилась. Хватанув пластик с датчиками, кругом измерителя скорости, бензина и еще какой-то фигни, Князь попросту швырнул ее назад. В то же мгновение на месте оголенных покореженных проводов засветилась голограмма. Продолжая вести автомобиль одной рукой, парень нажал какие-то символы. Рев двигателя стал запредельным, а машина… плавно взлетела в черное звездное небо.
Я заорала.
И умолкла, едва за нами, так же оглушая ревом мотора, в воздух плавно поднялся «Хаммер».
А потом посмотрела на Князя – тот, нехорошо так прищурившись, глядел в стекло заднего вида на приближающиеся фары летающего «Хаммера».
– Так, значит, – недобро протянул он. – Это вы зря…
В следующее мгновение у правой ладони Стужева сформировалось что-то темное, оно разрослось чернильным облаком, сорвалось с места и помчалось через всю машину, в заднее стекло, чтобы, миновав его бестелесным призраком, промелькнув в свете фар, врезаться в «Хаммер»… И рев Женечкиного
