улыбнувшись. – Ничего не изменится. Но мы должны подумать о наших детях. Поэтому приходи, но только не после наступления темноты. Ты ведь знаешь, почему Джек так обозлился последнее время. Мне бы не хотелось говорить тебе об этом, но ему совсем не по душе твоя работа. Она его пугает. И он боится за ребенка. Мы оба напуганы. Вдруг, явившись ночью, ты навлечешь на нас беду? Ты можешь принести с собой зло, а мы не хотим, чтобы такое повторилось с нашей семьей. Приходи в гости, Том, но только днем. Приходи, когда светит солнце и поют птицы.
Элли обняла меня, и от этого мне стало еще хуже. Я знал: что-то встало между нами, и ничего уже не будет, как прежде. Мне хотелось плакать, но почему-то я сдержался. Не знаю, как у меня вообще это получилось. В горле стоял комок, и говорить я не мог.
Я проводил Элли взглядом, и мои мысли опять вернулись к решению, которое мне предстояло принять.
Что же делать с Алисой?
Я проснулся с уверенностью, что мой долг – отвести ее обратно в Чипенден. Мне казалось это правильным. Безопасным. Ведь это мой долг, разве нет? Когда я относил Мамаше Малкин лепешки, то поддался своему мягкосердечию. И вот куда это привело. Так может, лучше справиться с Алисой сейчас, пока не поздно? Как сказал Ведьмак, надо подумать о невинных, которые могут пострадать в будущем.
В первый день нашего путешествия мы с Алисой мало разговаривали. Я просто сказал, что мы возвращаемся в Чипенден повидаться с Ведьмаком. Даже если Алиса знала, зачем мы на самом деле туда идем, она не сопротивлялась. Но на второй день, когда мы подошли к деревне и уже были на склоне холмов в миле от дома Ведьмака, я сказал Алисе о том, что меня волновало и что я держал в себе с тех пор, как обнаружил, из чего приготовлены лепешки.
Мы сидели на зеленом берегу реки недалеко от дороги. Солнце уже село, и его лучи таяли в воздухе.
– Алиса, ты когда-нибудь лжешь? – спросил я.
– Все лгут, – ответила она. – Это свойственно человеку. Но обычно я говорю правду.
– А как насчет той ночи, когда меня посадили в яму? Когда я спросил тебя о лепешках, ты сказала, что в доме Лиззи не было другого ребенка. Это правда?
– Я никого не видела.
– Тот, что пропал первым, не мог сам уйти далеко. Ты уверена?
Алиса кивнула и наклонила голову, уставившись на траву.
– Скорее всего, его утащили волки, – сказал я. – Так думали ребята из деревни.
– Вполне возможно, – согласилась Алиса. – Лиззи говорила, что видела волков в тех местах.
– А как же лепешки? Что в них было?
– Почечное сало и свинина. Ну, еще хлебный мякиш.
– А кровь? Ведь кровь животных не придала бы Мамаше Малкин такой силы, чтобы перегнуть прутья. Откуда кровь, Алиса? Чья это была кровь?
Алиса заплакала. Я терпеливо подождал, пока она успокоится, и снова задал вопрос:
– Так откуда она?
– Лиззи говорила, я все равно что ребенок, – ответила Алиса. – Они много раз брали у меня кровь. Взяли бы и еще раз, ничего страшного. Это не так уж и больно. Особенно когда привыкнешь. Да и как мне было помешать Лиззи?
С этими словами Алиса подняла рукав и показала мне предплечье. Я увидел шрамы. Их было много: старые и относительно свежие. Самый новый еще даже не зажил до конца и все еще кровоточил.
– Их гораздо больше. Но я не могу их все тебе показать, – добавила Алиса.
Я не знал, что сказать, и просто промолчал.
Теперь все изменилось. Я передумал. И скоро мы пошли прочь от Чипендена.
Я решил отвести Алису в Стаумин, где жила ее тетка. Не мог позволить, чтобы ее бросили в яму у Ведьмака в саду. Это слишком жестоко. И потом, я вспомнил о другой яме и том, как Алиса сама помогла мне спастись от Клыка и Костлявой Лиззи, которые уже шли за моими костями. Но прежде всего на мое окончательное решение повлияли слова Алисы. Она тоже была невинной жертвой.
Мы поднялись на Клин Парлик и двинулись на север к Чащобному Холму, держась возвышенностей.
Я был и сам рад отправиться в Стаумин. Эта деревушка стояла на побережье, а я никогда еще не видел моря, разве что издалека, с высоких холмов. Я выбирал окольные тропы, чтобы побродить по холмам под низко висящим солнцем. Да и Алиса была не против.
Путешествовать в компании с Алисой оказалось увлекательно, и мы впервые по-настоящему поговорили. Она многому меня научила. Алиса знала больше звезд, чем я, и умела ловить кроликов.
Еще девочка показала мне травы, о которых пока не говорил мне Ведьмак. Например, белладонну и мандрагору. Многое, что она мне поведала, было просто невероятно, но я все равно это записал. Ее ведь учила Лиззи, а мне было бы полезно знать, во что верят ведьмы. Алиса умела отличать съедобные грибы от ядовитых поганок – некоторые из них настолько опасны, что даже маленький кусочек мог свести с ума или убить. Со мной была моя книга для записей, и под заголовком «Ботаника» я исписал три страницы полезными сведениями.
Когда до Стаумина оставался день пути, мы заночевали на лесной опушке. Зажарили на углях двух кроликов, и мясо просто таяло во рту. После ужина Алиса сделала кое-что странное. Она повернулась и вдруг взяла меня за руку.
Так мы просидели довольно долго. Она смотрела на огонь, а я – на звезды. Мне не хотелось отнимать руку, но я был в замешательстве. Моя левая рука держала ее руку, и я вдруг почувствовал себя
