жизни. Хоть меня как любую аристократку с малолетства обучали владению оружием, но у меня все валилось из рук и лишь холодное оружие прижилось в них в качестве кухонных ножей.
А теперь я палила в никуда, но все время попадала в цель, так много было нападающих. Я отупела от ужаса, боли и стольких потерь, а главное, в голове все время вертелась мысль, что все кончено, нам не спастись - сожрут как и остальных. Именно эта мысль давала сил на дальнейшее сопротивление, а страх того, что когда мою плоть начнут рвать и калечить -надири задушит, несанкционированный доступ, чтоб его... Я умру так или иначе, но умру!
Дикий непередаваемый ужас толкал, гнал взашей, заставляя через силу переставлять уставшие деревянные ноги. Нас осталось всего четверо и мы, тяжело дыша, выбирались на плато, но на мгновение замерли от удивления: впереди, накренившись, черной завораживающей махиной лежит огромный боевой звездолет. Целехонький! Тот самый, который падал вместе с нами. Наверное, ему повезло больше.
Мы буквально выбрались под ноги его экипажу. Подняв лицо, я уставилась на смутно различимые из-за слез, пота и захлестывающего страха лица. Кажется, это доргары. В темно-синих плотных костюмах для выхода на поверхность планеты, но тоже без шлемов, с массой оружия, направленного на нас. Все, это конец. Но уже в следующее мгновение, когда ко мне вернулась способность воспринимать действительность, я поняла, что они нам помогают. Кто-то, схватив за рюкзак, толкает меня вперед к кораблю, другие бойцы прикрывают. Все защитники ощетинились оружием, работая слаженно, четко и без лишних эмоций. Настоящие профессионалы-военные.
Пока меня тащили двое доргаров, обернулась в поисках своих. Асиандр следовал за нами, все время отстреливаясь, но его запасы плазмы уже на нуле. Трил бежал сбоку, в последний момент достав из плазмера обнаглевшую тварь, пытавшуюся накрыть нас сверху. А еще... А больше никого нет! Осознание трагического факта выбило последний воздух из моих легких, заставив задыхаться от подступивших рыданий, но мне пока не в силах кто-то помочь, слишком сильна ненависть планеты к незваным пришельцам.
Последний боец под прикрытием своих товарищей заскочил внутрь шлюзовой камеры, и ворота медленно, ужасающе медленно поползли, отсекая от нас чужую злобу и жажду убийства. Как только створки ворот сомкнулись и выстрелы резко прекратились, в камере повисла тишина, нарушаемая судорожными вздохами и моими всхлипами, в попытке протолкнуть немного воздуха в горящие легкие. Я опустилась на пол возле переборки, обняв колени и дрожа всем телом от пережитого, еще толком не веря, что смогла выжить.
Меня сотрясала дрожь, сильно стучали зубы, и я более чем уверена, что многие стоящие рядом мужчины-доргары слышали этот звук. И наверняка презирали. Вон Асиандр облокотился рукой о стену, с трудом переводя дыхание, весь покрытый зеленой, мерзко воняющей болотной жижей- слизью, но держится как положено истинному карияцу. Трил стоит рядом с ним, вытирая лицо от крови, бегущей из разбитой брови, размазывая ее по лицу, и настороженно осматривает окружающее пространство.
Я рассмотрела фиолетовый трилистник на фоне красной звезды (знак доргаров!) и убедилась в своих выводах о принадлежности наших невольных спасителей.
Напряжение нарастало, и его уже можно было резать. Только пару минут назад мы бились плечом к плечу, а сейчас снова настороженность и подозрение повисли вонючим, осязаемым всеми фибрами души облаком. Только от облегчения начали расслабляться скрученные в узлы от страха мышцы, как снова он обволакивает сердце, беря его в жесткие тиски, неся с собой неуверенность в будущем.
Я заплакала, под надири не видно, оно все стерпит, да и никому не интересно, что чувствует маленькая презренная принцесса-кариярка. Доргары не афишировали свое внутреннее жизнеустройство. Но все знали, что мужчины-доргары чрезвычайно смелы и крайне жестоки с врагами. А женщин-доргарок еще никто из кариярцев не видел, а другие описывали лишь их нежную утонченную красоту.
Огромные черные ботинки переступили рядом, привлекая мое внимание к тому, кто с
