Последнее слово она выдавила, заикаясь.
— С тобой не все в порядке, — мрачно бросил он. — Зубы Господни, Рионна, ты что, пытаешься убить себя? Почему ты так легко одета? И какого черта не сказала, что замерзаешь?
Она скорее откусила бы себе язык, чем пожаловалась на холод.
Едва загорелись костры, Кэлен отнес ее поближе к пламени и усадил на бревно, после чего распахнул свою меховую накидку и прижал Рионну к груди, согревая своим телом.
О, это было чудесно. Несколько минут.
Едва она начала согреваться, кожу закололо иголками, словно тысячи муравьев вгрызались в ее плоть. Она всхлипывала и вырывалась, но он держал ее все крепче.
— Больно.
— Знаю, что больно, и мне очень жаль, но твое тело снова начинает что-то ощущать. Будь благодарна за это.
— Не читай мне нотаций. Не сейчас. Погоди по крайней мере, пока я не буду чувствовать себя так, словно плоть отрывают от костей.
Кэлен тихо усмехнулся:
— Должно быть, все не слишком плохо, если твой язычок не потерял своей остроты. Я не стал бы читать тебе нотаций, не будь ты такой упрямицей. Если у тебя не было теплой одежды, следовало сказать об этом перед отъездом. Я не позволил бы тебе путешествовать в такой холод без теплых вещей.
— Ты опять? — проворчала она, прижимаясь к нему теснее, чтобы впитать как можно больше тепла. Но тут ее начало трясти. Зубы стучали так сильно, что казалось, вот-вот выпадут.
Она зарылась лицом в шею Кэлена, пытаясь унять озноб.
— Х-холодно. Не могу согреться.
— Ш-ш-ш, девочка. Все будет хорошо, если посидишь еще немного, пока я тебя не согрею.
Она бы вползла в его кожу, если бы могла. Ее руки цеплялись за его тунику. Она жадно вдыхала теплый воздух, идущий от ложбинки между ключицами.
Наконец дрожь уменьшилась до редких мышечных спазмов, и Рионна безвольно обмякла на груди Кэлена.
— Достаточно согрелась, чтобы поесть?
Она кивнула, хотя на самом деле не могла двигаться.
Он осторожно встал и оставил ее сидеть на бревне. Завернул покрепче в меха и только потом отошел, наблюдая, как воины возводят шатры.
Впрочем, вскоре он вернулся и протянул ей горбушку хлеба и ломоть сыра. Она принялась деликатно откусывать кусочек за кусочком, не чувствуя вкуса. Но еда немного согрела и вернула былую энергию. Жуя, Рионна рассеянно наблюдала, как вокруг костра расчищают снег и ставят палатки. Отверстия между ними и землей засыпали снегом для защиты от ветра.
В костры подложили побольше дров, так что пламя взметнулось к небу, а вся округа осветилась оранжевым светом.
Доев хлеб с сыром, Рионна протянула руки к огню, наслаждаясь жарой, лизавшей пальцы.
И тут снова появился Кэлен и, подняв ее на руки, отнес к тому шатру, что был поближе к огню. На земле была расстелена груда мехов, превращенная в уютную постель. Он уложил Рионну на меха, стянул с нее сапоги и, хмурясь, стал их рассматривать.
— Чудо еще, что ты не отморозила пальцы! В этих сапогах больше дырок, чем кожи!
Рионна слишком устала и замерзла, чтобы спорить с ним.
— Завтра придется что-то придумать, — пробормотал он. — Нельзя разъезжать в мороз в этом жалком подобии сапог.
Все еще бормоча что-то себе под нос, он забрался в меха рядом с ней и прижался всем телом. Повернул ее на бок и покрепче закутал.
— Сунь ступни мне между ног, — велел он.
Она так и сделала и застонала от внезапного тепла. Кэлен — живое воплощение огня.
