В сумрачном небе парит неведомая луна – расчерченная слоями-полосами, величественная и надменная. Он не помнит ее имени.
Помнит лишь – алый кумач, что плещется на фоне плачущего серого неба. Алый становится багровым, багровый – фиолетовым, фиолетовый – голубым. Краски меняются, смешиваются.
Пестрая зелень садов и сверкающие зеркальные плоскости, статуя над цветником – фигура в громоздком скафандре, с нелепым шлемом-аквариумом в одной руке, а на нем буквы – С.?С. С. Р. – переливаются синевой сапфира, фиалковыми искрами аметиста, изумрудной зеленью и агатовой чернотой, алым светом карбункула и оливковым мерцанием хризолита…
Сотни, тысячи, мириады цветов – вот яркая гвоздика на сером граните, а вот нежный нарцисс, вот неприхотливый полевой василек, а вот тропически-томная пальма.
Причудливое существо скачет ему навстречу, высекая копытами искры из желтых камней – кентавр или полкан, а может быть, гиппогриф, оно спрашивает раскатистым полифоническим голосом, будто бы составленным из множества голосов, мужских и женских, молодых и старых: «Куда куда куда ты держишь путь?!»
«К звездам», – отвечает он.
«Для чего для чего…?»
«Для чего ты пересек море и паруса твои разорвал ветер?» Он ищет ответа, но не может найти.
«Для чего лез в горы, цепляясь за скользкие камни?» Он ищет ответа, но не может найти.
«Чего ты ищешь?» «Я ищу огненную пыль, – вспоминает он. – Вот что я ищу…»
«Неужели ты забыл, что нигде ее не найти тебе, кроме как в себе самом?»
Кентавр-гиппогриф скрывается в тумане так же стремительно, как появился, а человек-без-имени продолжает свой путь. Он идет – но куда? Звезды подмигивают ему с небес. Крошечные холодные огоньки. Напоминают о чем-то простом и важном – что девичьи губы сладки, а вино терпко, дурманит ароматом цветущего луга, освежает холодом родниковой воды…
«Чего ты хочешь от мира?» – спрашивает гиппогриф, нагоняя его, возвращаясь туда, откуда отправился в путь, в своей бесконечной скачке.
«Лишь хочу лучше узнать его».
«Неужели не знаешь ты, что главное в мире – ты и такие, как ты. Люди, его населяющие. Создают мир, воспринимая его своими чувствами, познавая его, пропуская через себя. Они делают его живым».
«Я верю в людей, – отвечает он, – верю…»
Бесконечная степь вокруг него полыхает пламенем. Юркие саламандры, блестя золотой чешуей, переливаясь черными узорами, мелькают в огне.
Где где где искать смысл? В ветхих трактатах, в пламени пожарищ, в резных сводах храмов, в бурлящих ретортах… В безумном шепоте спальни? В безумном реве атакующих воинов? В величественном эхе, что гуляет под высокими мраморными сводами? Вся жизнь превращается в бесконечный штурм, в войну с обедами по расписанию, а потом оказывается, что это война против теней, и все твои победы – только тени побед. Это вязкая паутина, это тугие сети, это тенета…
Можно повести за собой толпу. Можно сгореть, летя на свет. Можно сочинить самую совершенную мелодию. Самые мелодичные стихи. Нарисовать картину, которая будет заключать в себе всю мудрость прошедших эпох. Можно всё, что угодно, и даже больше.
