– Я ж вам в город возвращаться велел! – крикнул Ваэлин.
– Это ты Френтису велел, а не мне! – Дентос выстрелил снова и увернулся от копья. – Слушай, пора валить!
Ваэлин бросил взгляд в гущу схватки, увидел удаляющуюся массивную фигуру в доспехах, усеянных рыжими пятнами. Барон уходил последним. Он махнул на запад, и они помчались прочь, подгоняя коней. Все еще полыхающие машины отбрасывали длинные тени на пески, тускнеющие по мере того, как они растворялись в пустыне.
Они ехали всю ночь напролет, забирая на запад. На рассвете они повернули к северу и спешились, ведя коней в поводу, только когда жара сделалась совсем головокружительной. Они избавили животных от всего лишнего веса, выбросили свои кольчуги, оставили только оружие и фляжки с водой.
– А их что-то не видать, – сказал Дентос, прислонив руку козырьком к глазам и окидывая взглядом горизонт на юге. – Пока, по крайней мере.
– Появятся еще, – заверил его Ваэлин. Он поднес фляжку к губам Плюя, конь ухватил ее зубами и в несколько глотков всосал все содержимое. Ваэлин не знал, сколько еще жеребец протянет на жаре: пустыня – лютое место для животного, рожденного на севере. Бока у коня были в мыле, глаза, обычно блестящие и подозрительные, устало моргали.
– Если повезет, они поскачут по следам барона, – продолжал Дентос. – В конце концов, их же там больше!
– По-моему, мы свой запас везения весь извели прошлой ночью. Тебе не кажется?
Ваэлин дождался, пока Плюй допьет воду, потом снова взял его под уздцы.
– Идем. Если мы не можем скакать по такой жаре, значит, и они не смогут.
Уже наступал вечер, когда они увидели его вдали: маленькое и смутное, но оно там, несомненно, было.
– Миль пятнадцать, а? – прикинул Дентос, глядя на облачко пыли.
– Скорее десять.
Ваэлин сел в седло и поморщился, услышав, как устало всхрапнул Плюй.
– Видимо, они все-таки могут скакать по жаре.
Большую часть ночи они ехали легким галопом, опасаясь погонять лошадей, чтобы те не рухнули от усталости, то и дело оглядываясь на юг. На юге была видна лишь пустыня и небо, усеянное звездами, но они знали, что погоня с каждой милей все ближе.
С рассветом вдали показался берег моря, пески пустыни сменились кустарниками, и в шести милях к востоку забелели в лучах утреннего солнца стены Линеша.
– Брат… – тихо сказал Дентос.
Ваэлин обратил взгляд на юг. Облачко пыли сделалось больше, и в нем отчетливо виднелись вздымающие его всадники. Он наклонился, похлопал Плюя по шее, шепнул ему на ухо: «Прости!» И, выпрямившись, пнул коня в бока. Они пустились галопом. Ваэлин думал, что Плюй не сможет скакать быстро, но конь как будто, наоборот, испытал облегчение, пустившись галопом. Он тряхнул головой и заржал, то ли радостно, то ли гневно. Копыта коня взметали пыльный дерн, и они быстро обогнали Дентоса с его усталым скакуном – обогнали настолько, что через четыре мили Ваэлину пришлось придержать коня. Они поднялись на невысокий холм, и перед ними открылась равнина, отделяющая их от стен города. Ворота были открыты, цепочка всадников въезжала внутрь, и солнце сверкало на их доспехах.
– Похоже, барон все-таки добрался, – заметил Ваэлин, когда Дентос остановился рядом.
– Ну хорошо, хоть кто-то добрался!
Дентос поднял фляжку и вылил воду себе на лицо. Позади него Ваэлин увидел стремительно нагоняющих врагов. Они были всего в миле отсюда. Да, Дентос был прав: им не успеть.
– Давай, – сказал он, собираясь спешиться. – Мой конь быстрее. Им нужен я.
– Ой, да не дури ты, брат, – устало ответил Дентос. Он отцепил лук от седла, наложил стрелу на тетиву и развернул коня навстречу нагоняющим всадникам. Ваэлин понял, что его не переубедишь.
