и мутным взглядом крепко выпившего человека, оценивающе взглянул на Ваэлина и поспешно подался прочь. В свои четырнадцать лет Ваэлин уже был выше большинства взрослых мужчин, а орденское воспитание сделало его жилистым и широкоплечим одновременно. Ваэлин обвел взглядом еще нескольких зевак, которые остановились поглазеть на маленькую уличную драму. Все они быстро подались прочь. «Дело не во мне, – догадался Ваэлин. – Они боятся ордена!»
– Пусти, ур-род! – сказал мальчишка. Страха и ярости в его голосе было поровну. Он устал вырываться и безвольно повис в руке Ваэлина, лицо его выглядело чумазой маской бессильного гнева. – У меня, между прочим, друзья есть, такие люди, с которыми лучше не связываться!..
– У меня тоже есть друзья, – сказал Ваэлин. – Одного я как раз ищу. Где тут виселица?
Мордашка мальчишки озадаченно нахмурилась.
– Чо-о?
– Ну, виселица, на которой сегодня первого министра вешать будут. Где она?
Насупленные брови мальчишки расчетливо выгнулись.
– А скока дашь?
Ваэлин стиснул руку покрепче.
– Могу запястье сломать.
– Проклятый орденский ублюдок! – угрюмо буркнул мальчишка. – Ну и ладно, ломай! Можешь вообще всю руку оторвать! Какая разница-то?
Ваэлин посмотрел ему в глаза, увидел там страх и ярость, но и кое-что еще, что заставило его разжать руку: вызов. У мальчишки было достаточно гордости, чтобы не поддаваться собственному страху. Ваэлин увидел, какая ветхая на нем одежонка, увидел босые ноги, покрытые грязью. «Может, у него ничего и нет, кроме гордости».
– Я сейчас тебя отпущу, – предупредил он мальчишку. – Но если вздумаешь сбежать, я тебя поймаю.
Он притянул мальчишку ближе, так что они очутились лицом к лицу.
– Веришь, нет?
Мальчишка слегка отшатнулся и торопливо закивал:
– Угу!
Ваэлин поставил его на землю и выпустил его руку. Он видел, что мальчишка борется с инстинктивным порывом рвануть прочь. Он потер руку, чуть подался назад.
– Как тебя звать? – спросил Ваэлин.
– Френтис, – опасливо ответил мальчишка. – А тебя?
– Ваэлин Аль-Сорна.
В глазах мальчишки промелькнуло узнавание. Даже он, находящийся на самом дне столичной иерархии, слышал о владыке битв.
– Вот, – Ваэлин выудил из кармана метательный ножик и бросил его мальчонке. – Больше мне заплатить нечем. Отведешь меня к виселице – получишь еще два.
Мальчонка с любопытством уставился на нож.
– А чой-та?
– Нож, метательный.
– А убить им кого-нибудь можно?
– Только после долгих тренировок.
Мальчишка потрогал острие ножа, ойкнул и сунул окровавленный палец в рот: ножик оказался острей, чем выглядел.
– Научи, – пробубнил он, не вынимая пальца изо рта. – Научишь, как его метать, тогда и отведу.
– Потом, – сказал Ваэлин. И, видя, что мальчишка ему не верит, добавил: – Даю слово.
Слово члена ордена, похоже, имело некоторый вес в глазах Френтиса. Его подозрения развеялись, но не до конца.
– Сюда, – сказал он, повернулся и направился в толпу. – Не отставай!
