– Ты еще пригнись, – сквозь зубы сказал Живых, не отводя глаз от монитора.
Перед самой посадкой они сумели-таки выровнять корабль, но до полосы не дотянули. «Летучий голландец» завис над мертвой равниной, дрожа от напряжения.
– Сажаем, – просипела пересохшим горлом Бой-Баба.
Корабль задрожал сильнее.
– Да что за черт? – пальцы ее бегали по панели управления, глаза впились в экран. Двигатели натужно загудели.
– Я ничего не понимаю… – прошептал Живых. Потом: – Держи! Держи же!
– Чем держать, задницей? – огрызнулась она.
Корабль завис боком, так что оба они скользнули в удержавших их ремнях. Хорошо, что больных закрепили, подумала Бой-Баба. Пальцы Живых колотили, как по клавишам, по поверхности сенсорной консоли.
– Тут что-то… защитное поле, что ли… – он повернул к ней покрасневшее лицо. – Управление все вырубилось!
– Сама вижу. – Она еще пыталась переключиться на аварийку, но и аварийка сдохла. Корабль трясся и натужно гудел в паутине защитного поля.
– Во сволочи, – сквозь зубы проговорил он, – базу на защиту поставили, а никого не предупредили.
Лампы под потолком мигнули и погасли. Потухли экраны. Разноцветные пиктограммы консолей светились еще несколько мгновений.
– Ну че, молись, – успела сказать Бой-Баба. Все вокруг нее завертелось, загрохотало. Ее тряхнуло в ремнях, и больше она ничего не помнила.
Вокруг стояла тьма. Боли не было. Вот башка раскалывалась, но это хорошо – значит, еще на месте.
Что произошло? Она попыталась вспомнить, но память была пуста. Где она? На Земле? В училище? Это что, учебный полет? Наверное, симуляция аварии. Поэтому ей не больно.
Она протянула руку, ощупала странно гладкое бедро. Металл. Она что… модифицированная? Бой-Баба попыталась скосить глаза на ногу, но ее сразу замутило. Где она? Сколько ей сейчас лет? Что, вот так уже и прошла жизнь?
Память не успевала за остальным телом: дышалось уже легче, она нащупала ремни, определила свое положение. Она висела в кресле почти вниз головой. То-то башка и болит. А память все барахталась в пустоте, не в силах ни за что зацепиться, не находя знакомых воспоминаний.
Рядом кто-то застонал. Мужской голос. Знакомый.
Она вспомнила. Живых! А кто еще? Сколько их всего в команде?
– Идентификация экипажа, – произнесла она и поразилась чужому механическому голосу, который шел откуда-то из ее оплетенного металлом горла.
Живых опять застонал. Свет бы сюда! Кнопка аварийки… где кнопка аварийки? Осторожно, чтоб не стошнило, она скосила глаза вбок, на подлокотник. Непослушными пальцами откинула защитную крышку, нащупала под ней кнопку и нажала.
Ничего.
Затем что-то загудело, и через несколько секунд тьма немного рассеялась. Желтые аварийные лампы хило мерцали по окружности отсека. Ну да, мостик. Что за корабль? Выяснит, никуда не денется.
Рядом с ней в соседнем кресле обмяк модифицированный корпус получеловека. Неужели это Живых? Он висел, как и она, на натянувшихся ремнях в скособоченном кресле. Вытащить его будет непросто, тяжесть такую.
Бой-Баба ухватилась за подлокотник, отстегнула один ремень, и тело скользнуло, еле удерживаясь в кресле. Подтягиваясь на руках, она выскользнула из петли второго ремня, повисела и спрыгнула на наклонный пол. Вернее, потолок. Незнакомый ей корабль приземлился носом вперед.
Живых оказался легче, чем она думала. Он отпихивал ее, брыкался и больше мешал, чем помогал. Осторожно она положила его на пол, расстегнула костюм и стала осматривать повреждения. Стальные
