стрекуны охотятся только днем. Да и из леса не вылезают, людей сторонятся. Тем более что до поселка тут – минут пятнадцать ходу.
Сверток с излучателем скоро начал мешать и оттягивать руку. Илья остановился и потуже обмотал оружие брезентом.
И тут он услышал звук.
Тихий шелест, как будто десятки мягких лап крались позади по дороге. Он резко обернулся. Никого. В черных переплетениях теней от мертвых деревьев поблескивала вода в рытвинах.
Илья хмыкнул, вскинул сверток на плечо и пошел дальше. Прислушивался, но звук не повторялся. Он ускорил шаг. Идти оставалось не больше километра.
Дорогу впереди пересекла стремительная тень, застыла у него на пути. Инстинктивно Илья перехватил излучатель поудобнее, ослабил электрошнур, которым был перевязан сверток. Тень не двигалась. Он сделал осторожный шаг в сторону – силуэт не шевельнулся, неотличимый в перекрестье таких же черных угловатых теней на дороге.
Но что-то тут было не так.
Илья медленно стянул электрошнур и размотал брезент. В складках ткани блеснул сталью приклад. С шорохом брезент упал Илье под ноги. И что-то стремительно пронеслось мимо, обдав его потоком вонючего воздуха, но он успел уклониться, прижимая к груди оружие.
Он крутанулся на месте, держа излучатель наизготовку. Тени сгустились, обступили его с мягким шелестом. Он присмотрелся – и они обрели очертания: угловатые, несуразно длинные членистые конечности, мохнатые хоботки раскачиваются в такт движениям, жесткие волоски стоят дыбом на огромных удлиненных головах.
Безглазые.
Они не видят жертву, вспомнил Илья. Они ее чуют. Идут на запах страха, на кровь, на выделяемый гормон боли.
Сначала тихо раздался тоненький клекот, и вот он уже заглушил шуршание их ножек по асфальту, перерос в стрекот, затем в оглушительный треск, все громче и пронзительней. Илья поморщился, но прикрыть уши не мог – руки заняты. Он поднял излучатель, навел на хищников. Сколько их тут? – не меньше десятка, каждый размером с хорошего добермана. Стоят вокруг, не подходят, ждут. Вот вам и не выходят из леса… не иначе недавняя паника с эвакуацией их спугнула.
– А ну кыш, – негромко сказал он и перевел излучатель Вильсона в боевое положение. Если они ничего не видят – пристрелить их будет легче легкого. Но напрасно тратить энергию батареи он не хотел. Еще неизвестно, кто в поселке встретится.
В пронзительном стрекоте мимо просвистела тень, и теперь Илья, метнувшись в сторону, пустил вслед длинноногой твари заряд. Луч преломился, отразившись от блестящего в свете Киака панциря стрекуна, и ударил в покрытие дороги.
Его спасла вроде давно забытая реакция астронавта. Когда твари изогнули блестящие жесткие спины и прыгнули на него, он извернулся и скатился в канаву и оттуда послал заряд в куча-мала стрекочущих, сцепившихся в беспорядке существ. Хотя, наверное, именно этого и не надо было делать. Они тут же замерли и развернулись к нему.
Илья попробовал двинуться, но ботинки увязли в мягкой грязи. Одна из тварей успела-таки его цапнуть, и разодранный левый рукав заливала кровь. Боли он не чувствовал.
Существа замерли, повернув к нему безглазые головы. Он вытянул одну ногу, осторожно шагнул в сторону – и отшатнулся от выросшего, как из-под земли, очередного стрекуна. Он не нападал, а стоял неподвижно, шевеля жвалами.
Теперь до Ильи дошло: они отрезали ему возвращение на дорогу. Он мог бежать только в сторону от нее, в мертвый лес, а уж там они его всего объедят в секунду.
Стрекот стоял над лесом – высокий клекочущий звук, на который собиралось все больше тварей. Вонь повисла над дорогой, проникала под маску, липла к горлу. Илья перехватил излучатель и окинул взглядом хищников.
