На этом безрадостном фоне по-дурацки хвастливыми выглядели письма соседа по улице Женьки Сиротина, который попал в летную школу, хвалился, что уже летает, а фашистов-гадов наши соколы били и бить будут. Мол, вы обо мне еще в газетах прочитаете. Бабы, уже потерявшие своих сыновей, только головами качали, а мать Женьки оправдывалась:
– Он у меня с детства дурачок был. Кто же его в летчики определил? Пропадет он там.
И начала плакать вместе с остальными соседками. А Костю призвали в середине декабря. Тогда не умолкал репродуктор, сообщая о мощном наступлении наших войск под Москвой.
Так получилось, что попал он в одну команду с Наташкиным мужем. Отец сумел какое-то время, пользуясь связями, продержать того в тылу, но в декабре добирали подчистую. Ходили слухи, что погибли и попали в плен многие тысячи. Слово «миллионы» и произносить боялись, хотя потери, как много позже выяснилось, исчислялись к концу года именно миллионами.
Бывший соперник, а теперь Наташкин муж был грузный, хорошо откормленный, но фронта боялся не на шутку и пытался держаться ближе к Косте Ступникову.
– Мы ж навроде родственников…
– Пошел бы ты подальше, – презирая заискивающего здоровяка, гнал его прочь Костя. – Ищи другое место, не трись возле меня.
Хотя в чем тот был виноват? Ну, выбрала Наташка его, и пусть живут. Просто разозлило, что сытый «родственник» в поселке здоровался через раз, а здесь в друзья полез. Куда его распределили, Костя не знал, а сам прошел под Астраханью пятимесячную учебу во флотском экипаже.
Хотя занимались больше рытьем укреплений, строительством и склады охраняли, но закончил учебу успешно, получив звание старшины третьей статьи. Если по-армейски считать, то младший сержант. Ходил на сторожевике, а летом был направлен на прибывший во флотилию дивизион бронекатеров.
За хорошие показатели Ступникова повысили в звании и назначили командиром зенитно-пулеметной установки. Крупнокалиберных пулеметов на флоте тогда имелось совсем мало. Против пикирующих и низко летящих самолетов использовались в основном «максимы» и «дегтяревы», от которых толку почти не было. Слабый против немецкой авиации калибр.
А тут доверили спаренную установку ДШК калибра 12,7 миллиметра. Пули толщиной с палец и по техническим данным достигают цель на высоте двух с половиной километров, а на пятьсот метров бронемашину подбить могут. Почти пушка. Пробьет или нет, пока не ясно, но пулемет Костя освоил старательно и на учебных стрельбах разносил мишени в клочья.
Командир катера «Верный» Костю хвалил и не раз выносил благодарность за успехи в боевой подготовке. Старшина второй статьи Ступников бросал ладонь резким жестом к бескозырке и четко отвечал по уставу:
– Служу трудовому народу!
– Покажем гадам! – хвалился не хуже соседа Женьки Сиротина второй номер установки Федя Агеев.
Старательный парень, хоть и суетной и всего пять классов закончил. Экипаж бронекатера Ступникову нравился. Ребята дружные, веселые. Кроме Феди Агеева, скорешился с артиллеристом Васей Дергачом, уже успевшим повоевать на танке, едва не сгоревшим и переведенным на укрепление в отряд бронекатеров.
Подружились с сигнальщиком Валентином Нетребой. Среди экипажа катера он выделялся не только физической силой, но и рассудительностью, умением принять правильное решение в сложной обстановке. Место сигнальщика – в рубке возле капитана. Сигнальный прожектор установлен рядом с пулеметной установкой на крыше рубки, откуда Валентин сигналит либо флажками, либо светом прожектора.
Считай – соседи. Часто присаживается рядом с башней, перекуривают, ведут разговоры о жизни. Валентину двадцать шесть лет, отслужил во флоте срочную службу еще до войны. После демобилизации женился, успели родить с женой двух дочерей, но в сорок первом его снова призвали во флот.
Валентин считается одним из наиболее опытных специалистов, а в экипаже пользуется авторитетом, является как бы вожаком. Если случаются изредка конфликты, то решаются они обычно без командира или
